— Но мы все канадцы, — запротестовал Хант.
— Нет, не все. Среди нас есть и такие, кто продался Москве.
Хант остолбенел.
— Кто? — спросил он недоверчиво. — О ком ты говоришь?
— Лидер «Общества свободного Квебека», — ответил Сарве. — Я узнал перед поездкой в Джеймс-Бей, что он заключил сделку с Советским Союзом, которая вступит в силу после того, как Квебек выйдет из конфедерации. Но еще хуже то, что его слушает Жюль Гуэррьер.
Хант был в полной растерянности.
— Премьер Квебека? Не могу этому поверить. Жюль до глубины души французский канадец. Он не испытывает симпатий к коммунизму, не делает секрета из своей ненависти к «Обществу свободного Квебека».
— Но ведь Жюль, как и мы сами, всегда считал, что нам противостоит террорист из самых низов. Ошибка. Этот человек не просто запутавшийся радикал. Мне сказали, что он занимает высокое положение в нашем правительстве.
— Кто он? Откуда у тебя такая информация?
Сарве покачал головой.
— Могу лишь сказать, что она поступила из-за пределов нашей страны, но источник не могу раскрыть даже тебе. Что же касается личности предателя, то нет никакой уверенности. Русские обращаются к нему по различным закодированным именам. Его настоящая фамилия держится в полной тайне.
— Боже мой, а вдруг что-то случится с Жюлем?
— Тогда партия сторонников независимости Квебека развалится, «Общество свободного Квебека» уйдет в небытие.
— Ты полагаешь, что Россия имеет небольшой плацдарм в Северной Америке.
— Да. — Сарве утвердительно кивнул. — Именно так.
20
Анри Вийон пристально смотрел через окна центра управления электростанции Джеймс-Бей, мрачная улыбка удовлетворения на его лице отражалась в безупречно чистом стекле.
Загадка удавки Рубека находилась этажом ниже в большом генераторе.
Персиваль Стаки в полном смятении стоял у него за спиной.
— Я должен опротестовать этот акт, — сказал он. — Это выходит за всякие разумные рамки.
Вийон повернулся и пристально посмотрел на Стаки холодными глазами.
— Как член парламента и министр внутренних дел кабинета Сарве, уверяю вас, что этот тест имеет особо важное значение для страны, стандартные рамки не имеют к этому никакого отношения.
— Это против всяких правил, — упрямо бормотал Стаки.
— Говорите как истинный чиновник, — циничным тоном сказал Вийон. — Ну, а теперь можете ли вы сделать то, о чем вас просит правительство?
Стаки на мгновенье задумался.
— Выполнить отвод миллионов киловатт очень сложно, он включает в себя сложное управление частотой и всей процедурой при правильной синхронизации. Хотя большая часть внезапного выброса избыточной энергии будет заземлена, наши собственные системы подвергнутся огромной перегрузке.
— Вы можете сделать это? — настаивал Вийон.
— Да, — пожимая плечами, сдался Стаки. — Но не понимаю цели отключения энергии в каждом городе между Миннеаполисом и Нью-Йорком.
— Всего на пять секунд, — сказал Вийон, игнорируя зондирующее замечание Стаки. — Вам нужно отключить электроэнергию, подаваемую в Соединенные Штаты, всего на пять секунд.
Стаки бросил последний протестующий взгляд и склонился к инженерам, сидящим у пультов, затем повернул несколько ручек. Включились телевизионные мониторы, расположенные вверху, на экранах появились различные панорамные изображения небосводов над городами.
— Контраст, кажется, становится светлее при сканировании слева направо, — отметил Вийон.
— Более темными городами являются Бостон, Нью-Йорк и Филадельфия.
Стаки посмотрел на свои часы.
— Сумерки в Чикаго, в Миннеаполисе солнце еще садится.
— Каким образом мы сможем узнать, что достигли полного отключения, если в одном из городов еще продолжается день и он залит дневным светом?
Стаки выполнил небольшую настройку, на мониторе Миннеаполиса появился перекресток с оживленным движением. Изображение было настолько четким, что Вийон мог рассмотреть уличные дорожные знаки на углу Третьей улицы и авеню Хеннепин.