— Почему ты всегда летаешь в Квебек? Разве ты не можешь найти портних в Оттаве?
Даниэла, усмехнувшись, пригладила волосы.
— Потому что предпочитаю модельеров Квебека портнихам Оттавы.
— Нам, кажется, никогда не удается остаться наедине даже на короткое время.
— Ты всегда занят поездками по стране.
— Против этого ничего не могу возразить. Хотя если мне и удается выбрать время для тебя, ты всегда куда-то спешишь.
— Я жена премьер-министра, — рассмеялась она. — Не могу повернуться спиной к обязанностям, возложенным на меня.
— Не уходи, — сказал он монотонным голосом.
— Уверена, что ты хочешь, чтобы я хорошо выглядела при выполнении наших общественных обязанностей, — недовольно ответила она.
— Где остановишься?
— Где всегда, если предполагаю остаться на ночь в Квебеке, в городской квартире у Нэнси Соулт.
— Будет лучше, если вечером ты вернешься домой.
— Ничего не случится, Шарль, — она наклонилась и равнодушно поцеловала его в щеку. — Вернусь завтра днем. Тогда и поговорим.
— Я люблю тебя, Даниэла, — спокойно сказал он. — Самое заветное мое желание — состариться рядом с тобой. Хочу, чтобы ты знала это.
Стук двери, захлопнувшейся за ней, был единственным ответом.
Городская квартира была оформлена на имя Нэнси Соулт, но сама Нэнси не знала об этом.
Автор романов-бестселлеров, уроженка Канады, Нэнси жила в Ирландии, чтобы избежать ошеломляющих налогов, вызванных инфляцией. Она редко навещала родственников и друзей в Ванкувере и уже более двадцати лет не появлялась в Квебеке.
Как только официальная машина привезла Даниэлу в городскую квартиру и у ворот на посту появился полицейский, она начала ходить из комнаты в комнату, хлопая дверями, спустила воду в туалете, включила радио.
Утвердив свое присутствие, она прошла в кладовку, и, раздвинув одежду, оказалась перед дверью к редко используемой лестничной клетке, ведущей в соседнее здание.
Поспешила вниз по ступеням во внутренний гараж для одной машины, который выходил на задний проезд. Анри Вийон пунктуально ждал ее в своем «мерседесе». Он протянул руки и обнял ее, когда она наклонилась, чтобы сесть на переднее сиденье.
Даниэла расслабилась, чтобы автоматически ответить на поцелуй. Но проявление чувств было слишком мимолетным. Он отодвинулся от нее, принимая деловой вид.
— Думаю, что это важно, — сказал он. — Становится всё труднее оторваться.
— Это говорит человек, который так безответственно занимался со мной любовью в особняке премьер-министра?
— В то время я не готовился к выборам на пост президента Квебека.
Она отодвинулась на своем сиденье в машине и вздохнула. Даниэла почувствовала, что исчезало волнение, угасала страсть их тайных встреч. Иллюзия, которую можно было бы разрушить, отсутствовала. Она никогда не обманывала себя надеждой на то, что эти особые отношения могут продолжаться бесконечно. Сейчас оставалось лишь поглубже спрятать боль и остаться добрыми, если не близкими, друзьями.
— Пойдем куда-нибудь? — сказал он, нарушая ее задумчивость.
— Нет, просто покатаемся вокруг.
Он нажал на кнопку электрического замка двери гаража и задом выехал в проезд. Движение на дороге к реке не было оживленным. Он встал в небольшую очередь машин, ожидающих погрузки на борт парома, направляющегося на восточный берег.
Пока он въезжал на сходни и ставил автомобиль на носу парома, откуда можно любоваться огнями, отражающимися в реке, они не проронили ни слова.
— Приближается кризис, — наконец сказала она.
— Это касается тебя и меня или Квебека?
— Всех вместе.
— Ты рисуешь довольно мрачную картину.
— Это я и имела в виду, — сказала она и сделала паузу. — Шарль собирается уйти в отставку с поста премьер-министра Канады и баллотироваться на пост президента Квебека.
Он повернулся и пристально посмотрел на нее.
— Повтори это еще раз.
— Мой муж собирается выставить свою кандидатуру на пост президента Квебека.
От раздражения Вийон отрицательно покачал головой.
— Не могу поверить, что он пойдет на это. Это самая нелепейшая вещь из всех, о которых мне когда-либо приходилось слышать. Зачем? Нет никакой причины или повода для такого глупейшего решения.
— Полагаю, что это вызвано злостью.
— Он ненавидит меня до такой степени?
Она опустила глаза.
— Думаю, что он подозревает о нашей связи. Возможно, даже знает. Наверно, хочет отомстить.
— Шарль? Вряд ли. Он не подвержен детским реакциям.
— Я всегда была так осторожна. Вероятно, он следил за мной. Как еще он мог что-либо понять?
Вийон наклонил голову назад и рассмеялся.
— Потому что я был настолько добр, что рассказал ему.
— Ты не мог! — вырвалось у нее.
— К черту эту привередливую гадину. Пусть он мучается от жалости к самому себе, меня это ни капли не беспокоит. Этот гнусавый негодяй не может выиграть на выборах, как бы ему этого ни хотелось. У Шарля Сарве мало друзей среди жителей Квебека. Основная поддержка будет оказана мне.
Паромный док находился уже всего в сотне метров от них, когда из пятой машины за седаном Вийона вышел мужчина и присоединился к пассажирам, возвращающимся на парковочную палубу после того, как они ходили полюбоваться открывшимися видами.
Через заднее окно он увидел два профиля, приглушенные голоса были слышны через поднятые окна.
Он небрежно прошел вдоль «мерседеса», открыл заднюю дверь, словно машина принадлежала ему, и сел на заднее сиденье.
— Мадам Сарве, месье Вийон, добрый вечер.
Даниэла и Вийон пришли в полное замешательство, плавно переходящее в неверие, а затем в страх, когда они увидели револьвер сорок четвертого калибра, медленно приставляемый то к одной, то к другой голове.
Причина для удивления была весомой.
У Вийона возникло ощущение, что он смотрит в зеркало.
Человек на заднем сиденье был его точной копией, двойником, клоном. Он четко видел все особенности лица в свете прожекторов причального дока, лучи которого проходили через лобовое стекло.
Даниэла лишь слабо застонала, но могла бы истерически закричать, если бы рядом с ее щекой не размахивали револьвером.
Кровь прихлынула к ее обычно безупречной коже, Даниэла судорожно дышала, хватая воздух ртом.
— Легко могу ударить женщину, не испытывая никаких угрызений совести, поэтому, пожалуйста, пожалейте себя и не оказывайте сопротивления.
Голос был точной имитацией голоса Вийона.
— Кто ты? — требовательно спросил Анри. — Чего ты хочешь?
— Польщен, что оригинал не может определить фальшивку.
Теперь в голосе появились новые оттенки интонации, такие, по которым Вийон с ужасом сразу узнал его.
— Я Фосс Глай, и я намерен убить вас обоих.
77
Начал моросить дождь, и Вийон включил дворники. Дуло пистолета было прижато к задней части шеи, давление ни на минуту не ослабевало после того, как они покинули паром.
Даниэла сидела рядом с ним, прижимая носовой платок, пропитанный кровью, к своему лицу. Каждые несколько минут из горла вырывались странные звуки. Она онемела от смертельного испуга.
Все вопросы и мольбы тонули в ледяном молчании. Глай открывал рот только для того, чтобы указать направление движения. Сейчас они проезжали по сельской местности, в которой виднелись только отдельные огни фермерских домов. Вийон не перечил, а выполнял всё, что ему велели. Он мог только надеяться и ждать возможности сделать что-нибудь, каким-то образом привлечь внимание проезжающих автомобилистов или, если повезет, дежурного полицейского.
— Тормози, — приказал Глай, — слева грунтовая дорога. Поверни.
Вийон, охваченный ужасом, свернул с магистрали. Дорогу недавно привели в порядок, по ней мог проезжать даже тяжелый транспорт.
— Я думал, что ты погиб, — сказал Вийон, пытаясь получить ответ.
Глай молчал.
— Агент британской разведки Брайан Шо говорил, что ты врезался на глиссере в борт японского грузового судна.