Ева отодвинула трубку от уха.
— Нормально. А ты как?
— Отлично! Ну… рассказывай. Как, что?
— Мам, ты не кричи так Я тебя хорошо слышу.
— Не буду. Как вы добрались?
— Хорошо.
— А как дом? Жить можно? Или окончательная разалюха?
Ее разобрал смех: видела бы маман эту «развалюху». Но если она ей проболтается, то мать сразу примчится к ней. Вместе с Додиком. А это в Евины планы не входило.
— Домишко? Ничего! Терпимо.
— А как с едой? Магазин есть?
— Антон как раз сейчас ушел на разведку.
— Хорошо. А места как? Красивые?
— Мы еще толком не осмотрелись. Вроде красивые. Лес кругом.
— Как здорово! У вас там отличный отдых на природе. В доме мыши-крысы не водятся?
— Пока не заметила.
— Вы там обживайтесь, может, мы с Додиком заглянем.
Ева вздрогнула. Этого она и боялась больше всего!
— Мам! Ты не торопись. Мы хотим вдвоем побыть. Ну, ты понимаешь!
— А… понимаю, понимаю. Медовый месяц! Конечно, конечно. Дело молодое. Как не понять…
— Поэтому пока не надо.
— Ладно.
Раздался звук открывающейся калитки.
— Мам, Антон вернулся.
— Евочка, я тебя целую! — закричала мать. — Отдыхай, моя девочка, пока!
— Пока.
Ева положила сотовый на тумбочку и выглянула в окно.
На лужайке перед домом стоял незнакомый мужчина и смотрел вверх, приложив руку козырьком к глазам. Одет он был в джинсы и красную рубаху.
Увидев Еву, он вздрогнул.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — машинально ответила она. — Вы к кому?
— А кто тут живет?
— Я.
— Вы одна?
Ева присмотрелась к мужику. Лет сорок. Одет чистенько. На деревенского не похож.
— Н-нет. С мужем. А что вы хотели?
— Поговорить.
— Насчет чего?
— Дома. Я слышал, он продается.
— Нет. Он не продается.
— А где хозяйка?
— Это я.
На лице мужчины отразилось удивление.
— Вроде другая хозяйка была. Старая.
— Она умерла. Теперь я владелица дома. Но я его не продаю.
— Со старой хозяйкой договоренность была. Насчет продажи.
— Я ничего об этом не знаю. А вы кто? Покупатель?
Мужик на секунду замешкался.
— Посредник.
Внезапно Ева подумала: может, это он ночью лез к ним?
— А кто покупатель?
— Серьезный человек.
Возникла пауза.
— Ну так что?
Ева замотала головой:
— Я дом не продаю.
— Подумайте! — В голосе зазвучала неприкрытая угроза. Еве стало не по себе, и она внимательно посмотрела на дорогу: не появится ли Антон. Но его нигде не было видно. А что, если этот мужик сейчас поднимется к ней наверх? Разве она сможет сопротивляться? Она в доме одна… Такие мысли вихрем пронеслись в Евиной голове.
— Да… я подумаю. А как вас зовут?
— Виктор.
— А отчество?
— Просто Виктор. Значит, вы будете думать?
— Да.
— И когда мне прийти за ответом?
— Ну… не знаю. Через два-три месяца.
Мужик замотал головой:
— Поздно. Я приду через две недели. Самый крайний срок — три недели.
Ева была в западне.
— Хорошо, — пискнула она.
— Тогда договорились?
— Да.
Мужик кивнул в знак согласия и, повернувшись спиной, зашагал к калитке.
Она стояла в легком оцепенении и смотрела ему вслед. Примерно через час вернулся Антон. С двумя сумками.
— Где ты был? — накинулась на него Ева.
— В деревне. А потом ездил за продуктами. А что?
— Ничего. Ко мне только что бандит приходил. С предложением продать дом.
Ева рассказала ему о неожиданном визитере. Антон слушал, нахмурившись.
— Я тоже кое-что узнал. Мне сказали, что на этот дом положил глаз один местный авторитет. Он неоднократно подкатывал к твоей тетушке с предложением продать его.
— Авторитет? Зачем?
— Приглянулся ему этот домишко. Удобный пункт для перевалки наркоты.
Ева вздрогнула:
— Ты шутишь?
— Нисколько.
— Кто тебе сказал?
— Один мужик, у которого я интересовался насчет магазина. Мы у него еще про дорогу к дому спрашивали. Василий Степаныч. Местный житель. Оказывается, он присматривал за домом Евангелины. Она ему приплачивала за это. Он тут в курсе всего. Правда, когда я стал расспрашивать его конкретно, сразу замкнулся. Типа, моя-твоя не понимай.
Еву охватило чувство тревоги.
— И что нам делать?
— Ничего. Жить. Обживаться. А там будет видно.
— Вокруг нас рыщут бандиты. Они пытались залезть к нам. А сегодня явились с предложением продать дом. И ты так спокоен?
— Они просто нагнетают обстановку. Здесь главное — не дергаться. А ты, чуть что, ударяешься в панику.