Разговор с бабулей можно было закруглять. Больше ничего существенного она сказать не могла.
— Спасибо, Марья Степановна. Если чего еще вспомните — позвоните.
— А что я могу вспомнить? Все, что знала, — сказала.
— Ну, все-таки.
Анна дала ей свою визитку.
— Ладно. Если вспомню — позвоню.
Бабка повертела визитку в руках и положила на кухонный стол.
Анна вернулась в квартиру Желткова.
— Ну что? — спросила она у Баринова.
— Судмедэксперт приехал. Сказал, что, по предварительному заключению, он умер от передозировки наркотиков.
— Может, обычная смерть наркомана?
— Нет, предварительно его удушили. На шее — след от удавки. Похоже на тонкую проволоку. Но более подробное заключение будет после обследования.
— Понятно.
— Что у тебя с соседями?
— Удалось переговорить только с соседкой из шестьдесят шестой квартиры. Марьей Степановной. Она подтвердила информацию, что Желтков был наркоманом. Приятели к нему ходили. Но вели себя тихо. О родителях она ничего не знает. Когда-то они жили здесь, но потом съехали, оставив сыну эту квартиру. По поводу работы тоже ничего не знает. Но вечерами Желтков куда-то уходил. Часа три назад у Желткова был некий широкоплечий брюнет. Возможно, это убийца. Но больше соседка ничего о нем сказать не может. Видела, к сожалению, только со спины.
— А если убийца — Нечаев?
— Нечаев? Зачем ему?
— А каким образом он появился в этой квартире? Он тебе не объяснил?
— Нет.
— Тебе это не кажется странным? Что общего между наркоманом и популярным телеведущим? Какие у них точки сопрокосновения?
— Не знаю.
— Звони Нечаеву и выясняй.
Анна вынула из сумки сотовый и набрала номер Нечаева.
— Заблокирован.
— И куда он делся?
— Без понятия.
— Позвонил и смотался. Чтобы отвести от себя подозрения.
— Он мог бы вообще ничего не говорить. Не очень я верю этой версии, — призналась Анна. — Не верю, что он убил Желткова.
— Наш телеведущий обладает странной способностью материализовываться в самых неприглядных местах. То в Смоленской глуши, то в квартире наркомана.
— Согласна. Но ничего сказать по этому поводу не могу.
— Ты не говори, а тащи его для допроса.
Анна снова позвонила.
— Глухо.
— А я склонен думать, что он каким-то образом серьезно замешан в этом убийстве.
Приехал оперативник Баринов ввел его в курс дела.
— Давай еще раз осмотрим комнаты.
— Ни записной книжки. Ни органайзера. Ничего.
Внезапно раздался звонок.
— Мобильник! — воскликнула Анна. — Где-то звонит мобильник.
— Где?
— Где-то тут.
Анна пошла на звонок.
Сотовый обнаружился завалившимся между кроватью и тумбочкой.
— Нашла!
— Хорошо. Мы уже можем на что-то опираться. Проверим звонки.
— Есть!
На работе Анна занялась проверкой сотового. После второго звонка она подняла голову и удовлетворенно сказала Баринову:
— Дмитрий Желтков был геем и работал в стрип-баре «Акапулько».
— Уже горячо. Может, нити убийства ведут в стрип-бар «Акапулько»? Поезжай туда. И разберись, что и как.
— Считайте, что уже отчалила.
В бар «Акапулько» вход преграждал здоровый негр. Он сразу прикинулся «моя-твоя не понимай». Это был настоящий бич милицейских работников. Все прекрасно говорящие по-русски китайцы, вьетнамцы, негры, киргизы, узбеки и прочие иностранцы, как только дело доходило до столкновения с законом, начинали делать вид, что ничего не понимают. Им требовался переводчик. Пока искали толмача — уходило драгоценное время. И ничего поделать было нельзя.
— Не понимаешь? — раскрасневшаяся от гнева Анна приблизила свое удостоверение к его лицу. На тупой физиономии негритоса ничего не отразилось.
— Я из милиции. По-ни-ма-ешь?
Негр мотнул головой. Анне хотелось треснуть его чем-ни-будь по башке. Но она находилась при исполнении служебных обязанностей. И превышать полномочия никак не могла.
— Позови кого-нибудь! По-зо-ви! — кричала ему Анна, как глухому.
Негр нажал на кнопку сотового и быстро набрал какую-то эсэмэску.
Через пару минут перед Анной стоял рыжий мужик в помятом джинсовом костюме. Карие глаза быстро осмотрели Анну.
— Вы к кому?
— Я из милиции. Следователь. Я расследую дело об убийстве одного вашего сотрудника. Дмитрия Желткова. Зарубина Анна Николаевна.
На лице рыжего ничего не отразилось.
— Он у вас работал?
— Да.
— Вас не удивляет, что его убили?