А затем я пошла обратно в дом. Где-то наверху я слышала сов, всегда неподалеку, всегда незримых; словно три монаха, они тянули свой спиритический хорал, загадочный возглас «кого, кого, кого», обращённый в ночь, в непостижимую тьму, взывая к тому, к чему все мы взываем, «кого, кого, кого, туда, туда, туда», упорядочивая Вселенную, настраивая мои струны, наводя сон.
Они приезжают
Мы на этой земле, чтобы страдать: на следующий день, когда я вернулась домой из школы, Элис привезла одиннадцатилетнюю Винифред, девятилетнего Вилфреда и шестилетнего Зебедию к нашему дому. Винифред и Вилфред были похожи. Оба голенастые, белобрысые, веснушчатые. Вилфред, хоть и младше, был выше Винифред и носил очки в роговой оправе, делающие его глаза большими, как у совы. В оправу постоянно падала его длинная чёлка. Длинные волосы Винифред были аккуратно забраны. Зебедия был мелкорослый и тёмненький, с оливковой кожей и чёрными вьющимися волосами – можно подумать, из другой семьи, настолько не похож он был на Винифред и Вилфреда. Каждый нёс по небольшому саквояжу. Я присматривалась к сумкам, пытаясь по размеру определить, сколько же ребята пробудут у нас. Это оказалось непросто. Саквояжи были среднего размера. Это могло означать, что Ревунья Элис любит всё предусмотреть и они у нас только на выходные (Боженька, пусть это будет так!), или она чрезвычайно непредусмотрительна и думает забросить их к нам на пару месяцев, а Сине придётся отправиться за покупками. Ну, или, возможно, дети ведут спартанский образ жизни и отрешаются от всего, что не является насущной необходимостью. В таком случае сортир во дворе не приведёт их в ужас. Ко мне приходили поиграть девочки, и все явно полагали, что к 1945 году туалет со сливом должен быть в доме у всех и у каждого. Поскольку я выросла с уборной во дворе, мне она не казалась «чем-то средневековым», как заявила одна несостоявшаяся подруга.
И вот мы все выстроились в холле и пялились друг на друга.
Я заметила, что Сина ощерилась точно такой же широкой фальшивой улыбкой, как и я.
– Ну, полно! – всхлипнула Ревунья Элис. – Винифред, встань ровно! Вилфред, не умирай! Зебедия, не сутулься! Ладно, дети. Я еду распекать вашего отца. Мне надо отговорить его от чего бы он там ни решил отчебучить. Будьте умницами. Постарайтесь кушать как следует. Я вернусь когда смогу. Миссис Вайткрафт, позвольте сказать, это очень сопредельно с вашей стороны.
– Сопредельно? – повторила Сина. – Ну что ж, вам я, безусловно, могу позволить так сказать.
– Ну, дети, давайте попрощаемся без слёз. – Ревунья Элис тотчас разразилась надрывными рыданиями, развернулась и едва не затопила двор, пока шла к машине. Пока машина не исчезла из виду, мы смотрели, как она жизнерадостно машет рукой из окна, склонив над рулем горестно подрагивающие плечи.
Я не могла не восхититься детьми, которые выглядели более или менее нормальными и равнодушными к пафосу момента, на что, говоря откровенно, мы не смели надеяться, учитывая, какой пример им подавала мать.
– Ну что ж, – проронила Сина. – Дело сделано. Ужин в шесть тридцать. – Она вернулась в кухню, предоставив мне, как мы и условились, показать им дом.
Дети пришли в восторг от крохотных комнат на третьем этаже. Мы вчетвером стояли в комнате Винифред.
– Они похожи на комнатки в кукольном доме! – воскликнула Винифред. – У меня впервые появилась своя комната, когда мы перебрались сюда с военной базы в Комоксе. А до этого мы жили на острове Принца Эдуарда, пока ВВС не перевели «Арго», страшно важный самолёт, который обслуживает папа, в Комокс.
– Да, знаю, – сказала я, не дав себе труда пояснить, с какой скоростью распространяется информация в нашем маленьком мирке. – Поэтому он Чинила Боб.
– Да, поэтому Чинила Боб. Но мать говорит, она устала от жизни на военных базах. Мы жили уже на трёх. Дома́ всегда малюсенькие, и некоторые недовольны тем, что мать так много плачет.
– Думаю, её можно звать Ревуньей Элис, – проговорила я нерешительно. – Ну, как Чинила Боб.
– Какая ты умница, – восхитилась Винифред, – сразу такое придумать.
Я хмыкнула и скромно опустила глаза, но ничего не возразила, поскольку лучше им это сразу оценить.
– Летун Боб, – выпалил Зебедия, который уже облазил все ящики комода, прополз под кроватью, влез в чулан и вообще осмотрел все углы комнаты. Он был весь в пыли, потому что ваяет Сина лучше, чем ведёт хозяйство.
– Вот так мы оказались в доме покойной тетушки Клэр, который в конце улицы, – сообщила Винифред. – Правда, Вилфред?
– Да, – кивнул Вилфред, который своей способностью говорить не больше, чем требовал момент, немного напоминал мне Старого Тома.