– Что за хрень ты городишь?
– Вот… – он протянул сторожу пластиковую карточку, – мое удостоверение. А теперь сравни с надгробием.
Тип в бушлате посветил на карточку, потом на покрытую слоем пыли плиту. Глубоко врезанные закорючки все еще читались и совпадали, а портрет не оставлял сомнений – парень говорит правду.
– Ну и на кой ты приперся сюда ночью? – приподняв брови, он вернул удостоверение «мертвецу», – Знаешь, на что это похоже?
Сменщика звали Финн Долан. Его имя чернело на бирке, но из-за тусклого света Ник не смог ее прочитать. Зато он сразу уловил ирландский акцент, который чувствовался в каждом произнесенным им «р», а еще – проглатываемом «г» в начале слов. Такое ни с чем не спутать.
В руках сторожа мелькнула пачка сигарет, и Ник принял это за хороший знак. Он взял лопату в руки и воткнул в землю, глядя на реакцию «блюстителя законов». Кажется, пронесло.
– Я уже решил, что ты грабитель или, блядь, маньяк.
– Ты прав, – Ник отмахнулся от предложенной сигареты, отбросил груду земли в сторону, – Ты прав на все сто: выглядит это, наверное, охренеть как странно. Но тут ситуация… – он почувствовал, как боль в зубе вернулась небывало сильным импульсом, – Черт, понимаешь ли, я не хочу, чтобы меня заметил кто-то из знакомых. Я конечно не страдаю завышенной самооценкой, но мне кажется, кто-то может навестить мою могилу. И вряд ли он станет делать это ночью.
Сделав очередную затяжку, Финн облокотился о калитку.
– А зачем тебе от всех прятаться?
– Я порвал с прошлым, – он продолжал отшвыривать в сторону сырые комья земли, – Точнее, собираюсь порвать.
– Тушуешься от кредиторов? – тип в бушлате ухмыльнулся, и стал виден его серебряный зуб. Это делало его похожим на корсара, лицо которого только начало покрываться морщинами, – Так бы сразу и сказал. Но все равно не возьму в толк – зачем тебе понадобилось лезть в собственную могилу? – он посмотрел вниз и сдвинул брови, – А кстати, что внутри?
– В этом-то все и дело, – дыхание Ника сбилось, и он остановился передохнуть, – Когда меня официально признали умершим, жена и знакомые решили устроить самые настоящие похороны. Каждый из них положил в гроб какую-то вещь, которая ассоциировалась у них со мной. Думаю, это всякая дребедень вроде пластинок, фотографий, чашек, зажигалок… Короче, весь тот мусор, что я им когда-то дарил.
– И ради этой «дребедени» ты решил так заморочиться?
– Нет, все это дерьмо мне даром не нужно, – скинув плащ, он снова принялся копать.
– А я бы так не сказал… – сторож ухмыльнулся, и серебряный зуб снова сверкнул в свете фонарика.
– Как видишь, у меня нет с собой мешка или пакета, чтобы выгребать все то, чем набит гроб. Мне нужна всего одна вещь, – лопата стукнула об что-то, но до гроба было еще далеко. Через мгновение парень выковырял кусок камня, похожий на засохшую печень, – И я готов щедро поделиться, если сохранишь мой секрет. Никто в этом городе не должен знать, что я жив.
Финн затушил окурок о калитку и бросил его в кучу земли. Ник вытащил из ямы обрубленный кусок корня, кишащий короедами.
– Неужели в гробу что-то настолько ценное?
– И да, и нет, – он протер лоб рукавом, – Моя «вдовушка» скорее всего кинула туда диск Сида Барретта, в котором я обычно прячу… прятал траву. По крайней мере, на полке его нет.
Глаза сторожа сделались круглыми, словно все это время он говорил с идиотом.
– Так ты здесь ради пакета дури?
Ник разрубил лопатой ком земли, который мешал продвигаться вглубь. Затем посмотрел на «надсмотрщика» так, словно тот не улавливал самоочевидных вещей.
– К черту дурь. Уверен, Эмми давно ее скурила вместе со своим мозгоправом, к которому сразу же укатила.
Пытаясь свести концы с концами, Финн достал еще одну сигарету.
– Сейчас мне самому понадобится мозгоправ, – он щелкнул крышкой зажигалки, – Ты можешь наконец объяснить, какого хуя роешь могилу?
– Я и так слишком много наговорил, – парень воткнул лопату в землю, как жест того, что хватит с него вопросов. Затем немного замялся, понимая, что закон сейчас не на его стороне, и что его собеседник прекрасно это знает, – Просто наберись терпения и дай мне все закончить, пока не рассвело. Сказал же, часть куша твоя.
– Нет уж, подожди, – сторож почувствовал, как из его пытаются втянуть в какую-то аферу, и начал выходить из себя, – Ты впутываешь меня в свои мутные махинации, и я даже не буду знать, ради чего?
Стараясь казаться спокойным, Ник пожал плечами.
– Ради денег.
– Мне это надоело, – он выбросил сигарету, не докурив, и снова вытащил телефон. Ему с самого начала не нравилась вся эта ерунда с липовым надгробием и куда более странным «гробовщиком». А теперь этот жулик еще и вздумал водить за нос. Так не пойдет.