— Понятно.
— Моя жена и дети там? — спросил Йоаким.
Ответом ему была тишина.
— Кто вы? — проговорил он.
— Полиция, — сказала женщина. — Я хочу, чтобы вы…
— Где моя жена?
Снова последовала пауза.
— Где вы находитесь, Йоаким? Вы на острове?
Это был голос молодой женщины, несколько нервный, не внушавший Йоакиму доверия.
— Я в Стокгольме, нет, точнее, уже в Сёдертэлье.
— Вы едете сюда?
— Да, — ответил он. — Перевожу оставшиеся вещи из нашего прежнего дома.
Он хотел любым способом заставить женщину ответить на вопросы.
— Вы можете мне сказать, что случилось? Это…
— Нет, — перебила она. — Я ничего не могу сказать по телефону. Но вам лучше приехать сюда как можно быстрее.
— Это…
— Не превышайте скорость, — прервала его женщина-полицейский и повесила трубку.
Йоаким сидел в машине, прижав телефон к уху и глядя в пустоту. Мимо проносились машины с зажженными фарами.
Он выехал на дорогу и поехал на юг, превышая допустимую скорость на двадцать километров. В воображении его возникали образы Катрин и детей в обстановке Олуддена. Йоаким затормозил у обочины и снова набрал домашний номер.
Три сигнала.
— Давидсон.
Йоаким не стал представляться.
— Это несчастный случай? — спросил он.
Женщина-полицейский не ответила.
— Вы должны мне сказать.
— Вы за рулем?
— Сейчас нет.
Женщина помолчала и сказала:
— Это несчастный случай на воде.
— Со смертельным исходом? — спросил Йоаким.
Снова нет ответа. Через некоторое время Тильда Давидсон повторила заученную фразу:
— Мы не сообщаем такую информацию по телефону.
Йоакиму казалось, что телефон в его руке весил целую тонну. Рука задрожала.
— На этот раз вам придется. Мне нужно имя. Если кто-то из членов моей семьи утонул, я должен знать имя. Я буду звонить, пока вы его не назовете.
Опять пауза.
— Секунду.
Йоаким поежился.
— Мне назвали имя, — услышал он голос женщины в телефоне.
— Кто это?
— Покойницу зовут Ливия Вестин.
У Йоакима перехватило дыхание. Покойница. Ему хотелось закрыть глаза и представить, что это сон.
— Алло?
Йоаким зажмурился. Ему хотелось зажать уши, чтобы ничего не слышать.
— Йоаким?
— Я здесь, — отозвался он. — Я все слышал.
— Хорошо, тогда мы можем…
— У меня есть еще один вопрос, — перебил он женщину-полицейского. — Где Катрин и Габриэль?
— У соседей.
— Я скоро приеду. Скажите Катрин, что я скоро приеду.
— Мы будем здесь весь вечер, — сказала Тильда Давидсон.
— Хорошо.
— Позвать священника?
— Не надо. Мы справимся.
Йоаким отключил телефон, завел машину и выехал на дорогу. Он не хотел разговаривать ни с полицейскими, ни со священником. Ему была нужна только Катрин. «Она у соседей» — так сказала женщина-полицейский. Видимо, на ферме к югу от Олуддена. Но у него не было номера их телефона. Он даже не знал их фамилию. Видимо, Катрин с ними успела подружиться. Но почему она ему не позвонила? Может, она в шоке от случившегося?
Внезапно Йоаким понял, что думает не о том человеке. Слезы потекли по его щекам. Ему снова пришлось съехать на обочину, включить аварийную сигнализацию и прижаться лбом к рулю.
Йоаким зажмурился.
Ливии больше нет. Только сегодня утром она сидела на заднем сиденье и слушала музыку, а теперь ее нет.
Йоаким высморкался и посмотрел на темную дорогу.
Он подумал об Олуддене. Колодец. Наверняка это колодец. Наверняка где-то на хуторе был колодец с неисправной крышкой. Почему он только не проверил? Ливия и Габриэль свободно бегали по двору. Ему надо было поговорить с Катрин раньше, обсудить все риски.
Но теперь поздно.
Он закашлялся и снова завел машину. Нельзя терять время. Катрин ждет.
Перед его мысленным взором стояло ее лицо. Вся его жизнь изменилась с той встречи с Катрин во время осмотра квартиры. Только потом в его жизни появилась Ливия.
Взять на себя ответственность за воспитание Ливии было для них серьезным шагом. Они хотели детей, но не сразу. Катрин хотела сделать все, как надо, — продать квартиру, купить дом и только потом завести детей. Ему вспомнилось, как он и Катрин сидели за кухонным столом и несколько часов обсуждали этот вопрос.
— Как мы поступим? — спросила Катрин.
— Я хотел бы заботиться о Ливии, — ответил он. — Но я не уверен, что сейчас подходящий для этого момент.
— Момент совсем не подходящий, — раздраженно произнесла Катрин. — Более чем. Но с этим ничего нельзя поделать.
В конце концов они решились воспитывать Ливию. Потом они купили дом, а тремя годами позже Катрин забеременела. Габриэля, в отличие от Ливии, они планировали.
Йоаким любил Ливию. Любил ее звонкий голос, ее энергичность и любознательность.
Катрин.
Как она себя чувствует? Она звала его тогда. Он слышал это наяву.
Йоаким надавил на газ. С прицепом было опасно превышать скорость, но ему было все равно. Самое главное — добраться до острова как можно быстрее. К жене и сыну. Они должны быть вместе в такой момент. Всю дорогу перед ним стояло лицо Катрин.
5
К восьми вечера все стихло в Олуддене. Тильда Давидсон стояла в кухне и удивлялась тому, как тихо вокруг. Даже шума волн не было слышно. Тильда огляделась по сторонам, и ей показалось, что она перенеслась во времени в конец девятнадцатого века и оказалась в кухне зажиточных господ. Массивный стол из дуба. Медные кастрюли, фарфор из Ост-Индии и стеклянные бутыли ручной работы на полках. Стены и потолок окрашены в белый цвет, а шкафы и дверные косяки и рамы — в голубой.
Кухня словно имитировала картину Карла Ларсона. Тильда подумала: «В такой кухне с удовольствием завтракала бы каждый день». На хуторе она была одна. Ханс Майнер и двое коллег из Боргхольма уехали в семь. Комиссар полиции уехал еще в пять, одновременно с машиной «скорой помощи».
Хозяин Олуддена Йоаким Вестин должен был приехать вечером, и было очевидно, что ждать его должна Тильда: это ей четко дали понять коллеги. Не потому, что она была женщина — по крайней мере, Тильде хотелось в это верить, — а потому, что она была самой молодой и к тому же новенькой.
Тильда не возражала против сверхурочной работы. К тому же ей поручили лишь отвечать на звонки и не пускать репортера из «Эланд-постен» к месту несчастного случая. Она порекомендовала ему обратиться в службу информации в Кальмаре.
Когда спасатели пошли к пляжу с носилками, Тильда вышла на дамбу и смотрела, как мужчины медленно доставали из воды тело погибшей девочки. Безжизненные руки. Вода, льющаяся с одежды. Это был пятый смертельный случай на памяти Тильды, но невозможно привыкнуть к виду смерти: будь то утопленники или жертвы автомобильных аварий.
Когда Йоаким Вестин позвонил, Тильда сняла трубку. Вообще-то это было против правил — сообщать о смертельных случаях по телефону, но вроде все обошлось. Голос у Вестина был спокойный, да и иногда лучше сразу узнать плохие новости, чем мучиться ожиданием. «Давайте жертве и родственникам краткую и точную информацию», — учил ее Мартин в полицейской школе.
Тильда вышла из кухни. В коридоре пахло краской. В соседней с кухней комнате были наклеены на стены новые обои и был ошкурен пол, но остальные комнаты оставались темными и пустыми. Это напомнило Тильде заброшенные дома, в которых, как крысы, прятались отбросы общества. Полицейским часто приходится бывать в подобных местах.
Нет, зимой ей не хотелось бы жить здесь. Слишком уж большой дом. И вокруг — никого. Марнэс с единственной центральной улицей с магазинами казался мегаполисом по сравнению с этими пустынными местами.
Она вышла на застекленную веранду и открыла дверь, впуская в дом влажный холодный ветер с моря. Во дворе горел всего один фонарь с треснувшим плафоном, которому не под силу было осветить весь хутор.