— У меня достаточно пороков, мой юный Ланселот, — сказал он с усталым вздохом. — У меня всегда был дьявольский темперамент и склонность предпочитать уединение Замка Леджер. Если бы я мог, боюсь, то бы держал своих детей в безопасности, заточенными в этих стенах навсегда.
— Я знаю, — сказал Ланс. — На самом деле, меня очень удивило то, что после стольких лет вы вдруг испытали эту внезапную потребность путешествовать…
Ланс умолк, его глаза сузились при виде того с каким странным выражением Анатоль Сент-Леджер отвел взгляд, и румянец очевидной вины залил его высокие скулы.
— Боже мой, сэр! — воскликнул Ланс. — Вы уехали для того, чтобы я был вынужден оставаться здесь, в Замке Леджер, приглядывая за хозяйством. — Его должен был разозлить обман отца, но почему-то он не почувствовал гнева. Ланс обнаружил, что улыбается: — Как, черт возьми, вы узнали, что я не пожму плечами и не исчезну снова, как только вы уедете? У вас было видение?
— Нет, — мягко ответил Анатоль. — Я просто знаю своего сына.
Намного лучше, чем сын когда-либо знал своего отца. Ланс смотрел на Анатоля Сент-Леджера, как будто вдруг увидел его в первый раз. Не какую-то высокую отстраненную фигуру, какого-то свирепого лорда Замка Леджер, а человека, чьи волосы поседели на висках, что лицо было покрыто глубокими морщинами, появившимися от множества тех же сожалений, которые преследовали Ланса, включая сожаление о том, что все эти годы они так глупо вели себя.
Его отец постарел, с внезапной болью осознал Ланс. Анатоль Сент-Леджер не был бессмертен. Он станет сгорбленным и старым. Мысль о смертности отца заставила Ланса почувствовать легкую дрожь и яростную потребность защитить этого человека.
Его отец ласкал рукоятку меча Сент-Леджеров, с тоской разглядывая Ланса.
— Я увидел достаточно в своих путешествиях, — сказал он, — чтобы понять, как сильно все меняется. Мы не сможем всегда жить так спокойно и уединенно здесь, в Замке Леджер, как я хотел бы. Мир постучится в нашу дверь, желаю я этого или нет, и понадобится кто-то более молодой, более сильный, чтобы справиться с этими переменами. Человек, который повидал мир, человек, подобный тебе, Ланс. Замок Леджер будет нуждаться в тебе. Но если… если ты не хочешь…
— Я никогда ничего не хотел больше, сэр, — тепло прервал его Ланс, — чем быть вашим сыном. Заставить вас гордиться мной.
— Я уже горжусь тобой, — его отец медленно обошел стол и протянул руку.
Ланс скользнул своей ладонью в его, не жестом мальчика, боготворящего отца, а в крепком рукопожатии двух мужчин, которые наконец-то поняли друг друга.
Долгое мгновение отец разглядывал Ланса, а затем внезапно резко прижал его к себе. Горло Ланса сжалось, он ответил на это яростное объятие, выражая все чувства, которые ни один из них не отваживался описать словами.
Они почти сразу же отстранились друг от друга, оба немного смущенные таким немужественным выражением чувств. Яростно моргая, Анатоль отмахнулся от Ланса, грубовато сказав:
— Хорошо. Значит, это решили. Теперь тебе лучше уйти. Зная твоих сестер, отважусь предположить, что они просто ошеломили твою прекрасную молодую супругу обилием своих знаков внимания.
— Да, сэр. После всего, что уже вынесла Розалин, чудо, что она решила остаться в Замке Леджер.
— Женщины обладают удивительной способностью прощать. Твоя мать научила меня этому.
— Не могу представить, что ей много пришлось прощать.
— О, ты не имеешь представления о том, каким бешенным зверем я был, когда она впервые появилась в Замке Леджер. Когда-то я так сильно испугал ее, что она практически убежала от меня и некоторое время жила у старого мистера Фитцледжера.
— В самом деле? — робко спросил Ланс. — Я всегда считал, что вы и мама были олицетворением легенды об избранной невесте.
— Так и есть. Но для этого потребовалось много усилий с обеих сторон. Мы, Сент-Леджеры, наделены особым даром судьбы, Искателем невест, который может безошибочно привести нас к истинной любви. Но как мы поступим с этой любовью, когда она будет найдена, зависит только от нас самих.
— Я совершил столько ошибок по отношению к Розалин, — вздохнул Ланс.
— Ты можешь сделать лишь то, что многие из нас, несчастных Сент-Леджеров, уже сделали прежде, — Анатоль Сент-Леджер поднял украшенное кристаллом оружие со стола и, положив его на ладонь, протянул Лансу.
— Возьмите меч, сэр Ланселот, и отважно двигайтесь вперед. Чтобы еще раз предложить свое сердце вашей леди.
Пальцы Ланса сомкнулись на рукоятке.
— Спасибо вам, сэр.
Уважительно поклонившись, он направился к двери, когда голос отца остановил его:
— И, Ланс, насчет твоего проклятого, дурацкого, романтичного имени. Это не твоя мать дала его тебе. А я.
Рот Ланса открылся. Он споткнулся, чуть не уронив меч. Но его отец сел обратно за стол, с видом полнейшего равнодушия к чувствам, которые вызвал, лишь заметив:
— Относись к этому проще, сынок.
— Д-да, сэр, — Ланс пришел в себя. Он начал идти, но снова заколебался: — Мм… я не хотел, чтобы вы думали, что я неблагодарен, отец, за то, что вы дали мне такое необычное имя. Но, надеюсь, вы поймете то, что я скажу вам. Если у меня будет сын, я намереваюсь назвать его Джон.
Анатоль еще долго посмеивался про себя, после того, как Ланс ушел. Не столько над его последним замечанием, сколько над ошеломленным выражением, появившемся на лице сына, когда тот узнал правду о своем имени.
«Хорошо еще иметь возможность поражать своих отпрысков», — подумал Анатоль. Это заставляет человека чувствовать себя немного моложе, что очень приятно. Особенно, когда твои кости устали от путешествия, что никогда не останавливало его в молодости.
Его возвращение домой оказалось богатым на события, если не сказать больше. Он откинулся на спинку кресла, наслаждаясь минутами тишины. Но его необычное шестое чувство сообщило о чьем-то приближении к кабинету.
Это оказался тот единственный человек, который обладал властью избавлять его от усталости прожитых лет и заставлять снова чувствовать себя молодым глупцом. Выражение его лица смягчилось, когда дверь в кабинет со скрипом отворилась, и в комнату скользнула его жена.
Время было милосердно к Мэделин. Лишь намек на седину угадывался в ее огненно-рыжих волосах, а морщинки в уголках глаз появились скорее от смеха, а не от печали.
Ее зеленые глаза были все такими же яркими, как и много лет назад, хотя в этот момент немного затуманились тревогой. Она всегда знала, что между ним и Лансом не все гладко, но Анатоль лишь теперь полностью осознал, как трудно ей было оставаться в стороне.
Она остановилась в дверях, с надеждой глядя на Анатоля.
— Ну? Как все прошло?
— Полагаю, наш сын вернулся, мадам, — медленно улыбнулся Анатоль. — Сэр Ланселот вернулся домой, чтобы остаться здесь.
Мэделин радостно вскрикнула. Обогнув стол, он обвила Анатоля руками в пылком объятии.
Он погладил ее руку, потянувшись, чтобы поцеловать в щеку.
— Сейчас Ланс отправился уладить все со своей леди, и это очень хорошо. Ему понадобится вся любовь и поддержка Розалин, чтобы встретиться с тем, что ждет его.
Яркая улыбка Мэделин дрогнула. Она внимательно посмотрела в глаза Анатоля и нерешительно спросила:
— Милорд, вас ведь не посетило одно из ваших ужасных видений?
— Нет, не нужно никаких видений, чтобы предсказать то, что ждет моего сына, если он продолжит поступать также как сейчас. Самая рискованная и заманчивая задача для любого мужчины.
— Что же это? — взволнованно спросила Мэделин.
— Воспитание детей, мадам.
Тревога Мэделин растворилась в звонком смехе. Анатоль усадил ее к себе на колени, и она обвила руками его шею. И следующие полчаса они провели за занятием, которое трудно было ожидать от людей, собирающихся стать бабушкой и дедушкой.
Ланс нашел Розалин сидящей на скамье в саду. Он подозревал, что его сестры тактично удалились при его приближении, без сомнения ведомые величественной Леони.
Он в нерешительности стоял в конце тропинки, в течение долгого момента наслаждаясь лишь одним видом своей жены. Она казалась такой спокойной, ее руки были спрятаны в складках голубого платья, глаза затуманились от каких-то мыслей. Ее щеки раскраснелись от летнего ветерка, волосы были забраны в корону из золотых локонов, обнажавшую стройную шею.