– В чем же состоит развитие? – спросил Борисов, но ответа не получил.
Работа солнечного луча, высверливающего дверные петли, увенчалась успехом: дверь распахнулась и закачалась на солнечных нитях, являя прибытие Тенедевы.
– А природа подстегивает, – проговорил Борисов, – являя день за днем вечные картины.
К примеру, одна из таких предстала взору сейчас – медсестра шла прямо на них, устремленно правя белым. Молчедева – разом крахмал, шероховатые объемы раковин, что охлаждали и отрезвляли.
Милодева! Было б мило, если б было!
Глядя на нее, оба улыбнулись одновременно. Пробежавшая волна тени и свежести принесла им облегчение. Доцент Борисов облегченно завздыхал, будто ему не хватало воздуха, обозначая грудную клетку – она напоминала птичью, на которую накинули черное сукно.
– Все горит в мире – взор мой горит! – провозгласил он, увлекая за собой улыбку Светодевы, – вот она идет по солнечной стороне коридора – блестящая кожа лица, тень от рук ее, тень от лотка в руках ее – все она, но вот она прошла – и теперь там тень и нет никого.
– А, эта смугляночка? – спросил он у Льва. – На её бедре я бы охотно сварил себе кофе!
При этом не можешь не знать, что за дева, куда она направляется, что там с нею будет. Что-то будет с другими. Кто-нибудь заскулит в палате, всегда находится бедолага, который при одном виде белого халата ее начинает плакать.
Выразить воспринятое чувством можно и не прибегая к рацио ааа так ака аиа аа или аа художественное аа множество ааааааааааа иррациональных аа образов аа особенного аана в объекте аа тем больше аа чем разнообразнее аааа ааа ана конкретности ааа знак аамистический характер акомплекса ааааааааааа.
И кажется себе столь далек, что потерял себя из виду.
– У изголовья больного – плачущий ученик и опечаленный доктор, – произнес доцент Борисов. – Надеюсь, ты сочтешь нужным присутствовать.
– Но будет ли мне за это положен отпуск? – спросил Лев.
– Ах, кто бы из нас не подписался под этим вопросом? – покачал головой Борисов. – Нет, отпуска не будет. Распоряжение сверху.
– Кстати, я прошел по верхнему этажу, —заметил Лев, – какой-то город вечных сумерек, унылого покоя.
– Тебе не нравится это место? – спросил Борисов. – Как будто найдется человек, которому придется здесь по душе: крики в коридоре, плач в палатах.
И молчание врачей, мысленно прибавил Лев. Бездна – желающим бездны.
Они напоминали двух раненых бойцов, бредущим по полю боя. После поражения.
– Сдается мне, что не все считают себя побежденными на этом поле, – предположил Лев.
– Рад, что ты увидел. – Борисову было нелегко вникнуть в суть взаимоотношений Льва с людьми. Ему казалось, что большинство их, для него совершенно необязательны.
Исключение составлял ночной сторож. Из-за горделивости своей, а также из-за высшего образования (говорили, что он закончил МГИМО, но это брехня, он являлся выпускником МВТУ имени Баумана) его называли Сэром.
Часто его пути со Львом пересекались, и тогда они останавливались поговорить о том о сем, но сегодня их пути разошлись. Пока Лев в сопровождении доцента Борисова направлялись по лестнице вверх, ночной сторож с мальчиком продолжал идти по коридору первого этажа, где он смешался с пациентами, вышедшими из палат погулять перед ужином. Сэр мог бы бродить среди них, почему бы и нет, и со многими он хорошо знаком. Он знал их, потому что стремился их узнать. Весьма вероятно, думает Сэр, это оттого, что сам он не от мира сего, много раз получая указания на сей счет.
Медсестра выглянула из процедурного кабинета, хмурясь и не в силах скрыть своего раздражения. Сэр прибегнул к любезной улыбке – он не прочь был бы поболтать с ней, но по тому, как шлепнула рука по его спине, он рассудил, что неверно расценил ее приглашение.
– Вам уже сделали укол? – спросила она с явным намерением приобщить его таинству.
Сэр с достоинством освободился от бесцеремонной и без враждебности, но и без намека на любезность, проговорил:
– Я сам кому угодно сделаю укол!
– Что? Что? – переспросила она.
– Вы и понятия не имеете, с кем говорите, – продолжал он громко, чтобы услышал сын. –Перед вами заслуженный человек, создатель отечественного вибровозбудителя, автор многих изобретений.
Медсестра громко расхохоталась – злясь и смеясь одновременно, но, как ни странно, почувствовала облегчение – вот что значит вовремя взять себя в руки.
– Ну и ну, что у вас делается, – возмущенно бормочет Сэр. – Выходит, вам наплевать, что человек на работе и при исполнении обязанностей.
Ночь уже вступала в свои права, уборщица сметали в кучу остатки дня: клоки ваты, бинты, облака. Лев посмотрел в окно, потом перевел взгляд на доцента Борисова.