В любом случае, надо было позвонить Чепурному — его клиент, ему и решать. Чехлов остановился у ближайшего автомата, но потом передумал и поехал домой. Пообедает, заодно и позвонит.
Дома он поставил котлеты на маленький огонь и набрал Валеркин номер. Трубку взяла не секретарша, а какой-то мужик.
— Валерий Васильевич у себя?
— А кто спрашивает?
Чехлов назвался. Мужик повторил вслух его фамилию — видимо, кому-то стоящему рядом, — после чего буркнул коротко:
— Завтра позвоните.
— Во сколько лучше? — спросил было Чехлов, но из трубки уже шли гудки.
Чехлов поел, посидел задумчиво. Потом вдруг вспомнил — ведь толстячок что-то брякнул про новости. Включил телевизор и стал медленно пить чай, дожидаясь, пока начнутся «Вести». Дождался, просмотрел от начала до конца. Все обычно, ничего существенного. В Думе бардак, в Африке засуха, премьер подписал какое-то постановление. Правда, Лужков дал разгон двум своим замам и особо возмущался по поводу аренды — может, на это и намекал толстячок? Когда пошла сводка погоды, Чехлов вырубил ящик и пошел на улицу, к машине. В конце концов, позвонит завтра Валерке и что-то выяснит. Не терять же из-за ерунды рабочий день!
Ему повезло — прямо на улице попался клиент в аэропорт. И обратно прихватил мужичка, хоть и задешево, но, по крайней мере, ехал не пустой. В общем, день получился лучше среднего, и все бы было путем, если бы не шевелилась под ребрами легкая тревога. Привычный азарт так и не появился, и вскоре после восьми Чехлов поехал домой.
Лампочка в подъезде перегорела, чтобы не искать ключи, позвонил. Открыла Анна. Лицо у нее было странно озабоченное.
— Ну как ты? — сразу же спросила она.
— Нормально, — пожал плечами Чехлов.
— Ну слава богу!
— А в чем дело, — почти разозлился он, — почему слава богу? У меня должно быть что-то ненормально?
— Ты что, не смотрел новости?
— Смотрел. А что?
— Про Валерия слышал?
— Ничего не слышал. А что случилось?
Впрочем, вопрос можно было и не задавать. Тревога, копившаяся в нем весь день, приобрела ясные очертания еще до того, как жена испуганно выдохнула:
— Он же погиб.
Прежде всего Чехлов бросился к ящику. Ублюдочная жизнь — даже о гибели друга сообщает хитроглазый придурок с экрана! Чехлов поискал канал с новостями, но не нашел: фильмы, игры, реклама, еще какая-то хренотень. Теперь сразу стал понятен странно пристальный взгляд толстячка, в котором было еще нечто. Ехидство — вот что: трусоватое, на самое донышко запрятанное ехидство. Видно, недешево давалось ему унижение этих месяцев…
— Жутко, — сказала Анна, — уже и таких убивают.
— Сама слышала?
— Ну да. Случайно натолкнулась. Утром ты ушел, хотела погоду поймать, а тут как раз и сообщили.
— Что сообщили?! — почти крикнул Чехлов. До него еще не дошел весь ужас происшедшего, но уже в смуте мыслей знобяще обозначилось, что оборвалась не только Валеркина жизнь, но и его, Чехлова, жизнь тоже кончилась, кончилась второй раз за последние месяцы. Прежде за него худо-бедно отвечал институт, потом худо-бедно отвечал Валерка, а теперь не отвечает никто. Один. Не на кого надеяться.
— Так чего сообщили-то? — повторил он уже спокойней.
— Убили. В собственном дворе, пока шел к машине. Я думала, ты уже знаешь. Вы же, по-моему, дружили?
— Хрен его знает, как это теперь называется, — ответил Чехлов не столько Анне, сколько самому себе, — да нет, чего там — конечно, дружили. Чуть не десять лет в одной конторе, да и потом…
Конечно, дружили, молча повторил он самому себе. Теперь, когда Валерка ушел, их отношения как бы разом стали теплее и ближе. Сколько знакомы-то! А кто помог, когда оказался на улице без связей и надежд? Ведь помог! И дальше бы помог. Ну развлекался — и что? Мало ли они и прежде друг друга подкалывали — тогда, правда, в основном, Чехлов Валерку. Чужих не разыгрывают, только своих, близких…
Про Чепурного все же сообщили — в криминальных новостях. Застрелен известный предприниматель, наверняка действовал профессионал, выстрел издалека, точно в голову, умер на месте. Показали жену — точнее, уже вдову: несчастная баба бормотала сквозь слезы, что врагов у него не было, его все любили, потому что он всем делал только добро. Потом в камеру попал исполнительный директор, и опять пошли бессмысленные слова: талантливый руководитель, чуткий человек, все уважали. Толстомордый мужик в ментовских погонах повторил то, что уже сказал ведущий: убийство явно заказное, стреляли из снайперской винтовки, видимо, со стороны детского садика, работает оперативная группа, по факту убийства возбуждено уголовное дело…. Потом начался следующий сюжет — про пожар на складе.