Вечно у них всех работы много, как будто все деньги мира хотят заработать, а все плясать должны вокруг них и это «много» каким-то образом разгребать, притом это «много» никогда не превратится в «мало» – в лучшем случае в «сегодня работы поменьше, трудимся только на час больше, чем должны». Хотя, стоит отдать Роме должное, работа спорилась, наши темпы позволяли надеяться, что мы закончим сильно раньше конца месяца. Интересно, нам тогда придумают какое-нибудь новое Просто-Самое-Важное-Задание-В-Этом-Мать-Его-Офисе? В любом случае, Рома не позволит мне саботировать нашу работу – мы закончим так быстро, как это физически возможно, а потом, видимо, возьмёмся за что-то новое. Псих, просто псих.
Конечно, мне тоже нравится, когда всё качественно сделано, но ведь есть же вещи кроме работы. Ну, сон, например, нет? Один раз я пытался рассказать об этом Роме – ему не понравилось, его брови так сильно сдвинулись к центру лба, что я даже не понял, как мне это понимать: то ли он удивился, то ли разозлился, то ли просто захотел в уборную. Сложно мне с ним иногда бывало, впрочем, как и со всеми.
Ты им честно – они не верят, зато с таким удовольствием слушаю ложь… А в действительности вообще оказывается, что они не слушают и не понимают ни того, ни другого, а просто ждут, когда ты договоришь, чтобы наконец заняться своими делами. Некоторые делают очень заинтересованное лицо, кивают, даже задают вопросы, а через неделю с удивлением спрашивают: «Разве ты мне это рассказывал?» И так каждый разговаривает с каждым, разговаривая на самом деле лишь с самим собой. А если кто-то и найдёт в своём эго немного места для кого-то другого и всё-таки решит послушать собеседника, так и тогда он ничего толком не поймёт. Ну, поймёт, но как-то по-своему. Вот даже эта книга. Все поймут по-своему, а дураком останусь всё равно я. Так это и работает.
Так о чём это я? Да, работа. А что работа? Мы в итоге решили ту проблему, нашли парочку новых, всё как обычно. Тогда вообще всё стало «как обычно».
***
– Герман?
– Здравствуйте, Александр Сергеевич. – Я уже окончательно разобрался, как всё работает, так что приезжать в Усадьбу нужды не было совсем никакой, я просто мог спроецировать всё у себя в голове.
Это вообще очень интересная штука, ведь по факту у меня был карманный Пушкин, да и не только он. Так как он просто порождение моего разума (умолчим, насколько он имеет отношение к действительности, я уже и сам не был уверен до конца), он действительно был всегда со мной, потому что его по сути не было. Мой мозг каждый раз создавал новую копию Пушкина по основному слепку в моём сознании, ну или что-то в этом роде. Проекции каждый раз немного отличались, особенно это было заметно по их росту и одежде. Каждый раз по настроению я немного корректировал собеседника под себя, довольно удобно, кстати. По сути, в реальности мы делаем то же самое, только у моих проекций было несколько меньше объективных свойств, которые могли вступать в конфронтацию с моими прихотями, поэтому мне было проще.
– Чего это ты вдруг решил навестить меня? Тебя уже довольно давно не видно. – Проекции пользуются моим собственным восприятием времени, как мило.
– Не знаю, как-то одиноко в последнее время.
– А как же Саша? Рома?
Признаться, мне было намного комфортнее, когда он притворялся незнакомым человеком, но все мои высокоинтеллектуальные глюки помимо всего прочего имели полный доступ к моим воспоминаниям. По сути они сами и сделаны из этих воспоминаний.
– Ну не знаю. Даже с ними я чувствую себя как-то немного неуютно. Раньше я думал, что Саша такая же, как я, а сейчас я уже как-то не знаю. Они ещё с Ромой так сошлись, мне иногда кажется, что я там лишний.
– Да, ты в некотором смысле другой, Герман. Как минимум, мало кто может видеть что-то похожее на меня, а уж осознать, что это такое и управлять этим… У меня же есть собственная память, и я помню других «кандидатов» в медиумы – это всегда был провал или почти провал. Точнее, память у нас одна на всех, потому что информационное поле едино, но это сейчас не важно. Тебе не кажется, что только твои способности медиума уже довольно сильно выделяют тебя? Я уже не говорю о том, что в отличие от многих, ты сам создавал себя, среда влияла на тебя меньше, потому что ты с ней толком не взаимодействовал, а когда взаимодействовал, это было не слишком удачно.
– Всё-то вы обо мне знаете. Даже раздражает иногда.
– Поверь, ты бы мне сейчас рассказал о себе то же самое. Скажешь, нет?
– Но ведь не может же быть, что ни с кем я не буду по-настоящему близок теперь? Только потому, что имею собственное мнение. Это же глупость.