На улице было свежо, уже около двенадцати часов ночи, так что дневная жара окончательно спала, я сел на ступеньки крыльца, рядом присел Тасман. Напротив стоял Александр Сергеевич.
– Герман, неужели у тебя получилось?!
– Да, это оказалось не очень-то сложно. Причём я почему-то уверен, что остальные люди вас не увидят.
– Но зачем?
– Не знаю, ну не с ними же мне быть, – я кивнул головой в сторону дома. – У вас тоже так было?
– Да, иногда. Мы с тобой уже это обсуждали, ты немного другой, не стоит ждать, что вы найдёте общий язык.
Я вздохнул. Со всей ясность я осознал тем вечером, насколько мой потусторонний друг прав. Или это все они потусторонние, а он как раз более чем нормальный, здешний, скажем так? Тасман с интересом уставился на нового знакомого. Чрезвычайно умный кот. Почему-то меня не очень удивило, что он увидел мою проекцию, даже более того, он вполне спокойно на неё реагировал. Кот и мёртвый поэт, вот так, вот она, моя свита.
За спиной хлопнула дверь, это была Саша. Тасман быстренько шмыгнул обратно в дом, мы с ней остались наедине.
– У тебя такие глаза, будто в каждом по два зрачка, как у самых новых машин, – вспомнилась почему-то песня.
– Что? Герман, ты чего?
Какая-то горькая усмешка вырвалась сама собой.
– Ты в норме? Как себя чувствуешь? – Сашка выглядела какой-то взволнованной.
Да, всё хорошо, конечно, хорошо.
– Всё отлично, не переживай, пожалуйста.
Я поцеловал её, это был долгий поцелуй, мне не хотелось отпускать её, хотелось просто раствориться прямо сейчас, чтобы на этом закончилась моя жизнь, чтобы это было самое последнее, самое важное, единственное. Её горячая рука коснулась моей шеи, другой она нежно гладила мою голову. Где-то на фоне играла какая-то очередная популярная, ничем не отличающаяся от других мелодия. Кажется, начались танцы, значит, закончился алкоголь. Не знаю, почему меня тогда вдруг заинтересовало это.
Поцелуй был жаркий и влажный, в нос мягко прокрался запах вина. Ветра не было, ничего не было, так мне хотелось думать, но я слышал позвякивание каких-то пустых сосудов в доме, уж не знаю, что это было. А Саша уже не была продолжением меня. Раньше я не касался её, раньше мы просто сливались в одно целое, не надо было обнимать друг друга осознанно, всё происходило само собой, она была моя, а я – её. Тогда же я был вполне свой собственный, а девушка рядом была как-то отдельно, как деталька лего, которая случайно зацепилась за другую в коробке. Одной рукой она взъерошила мои волосы, другая рука была на моём колене, а мне всё ещё хотелось просто принять душ.
Всё когда-то происходит впервые, первый поцелуй, первое «я люблю тебя», тогда мы первый раз стали чужими. Я убрал её руки со своего тела, поднялся и на затёкших ногах пошёл обратно в дом.
– Ром, дашь денег на такси? Я последние на Тасмана потратил.
– Герман, ты чего? Что случилось?
– Нормально всё, не переживай. Я домой поеду, не хочу здесь быть. Извинись там перед всеми за меня, я всё равно их имена не запомнил.
***
Мы стояли у ворот. Саши было не видно, оно и к лучшему, видеть её совсем не хотелось. Было видно, что Рома хотел как-то подбодрить меня, что-то сказать, но слов не находил. Мы молчали, иногда молчание бывает лучше слов, намного чаще, чем мы думаем. Тишину нарушил звук подъезжающего автомобиля – Toyota Camry, до сих пор помню. Мы пожали друг другу руки, а потом я укутался в салон автомобиля.
Глава 4. Дирижабль.
Так непривычно было просыпаться дома.
Непривычно было быть одному. Я не знал, что сказать Саше, но совершенно ясно понимал: общего у нас больше ничего не было и быть не могло. На телефоне было 15 пропущенных от неё, похвальное упорство. «Заблокировать абонента», – тап. Была пара сообщений от Ромы, он переживал за меня, похоже, больше, чем я сам.
– Алло, Ром, извини, забыл вчера написать, что доехал. У меня всё нормально. – Я решил позвонить ему.
– Доброе утро, ладно, хорошо, что всё так закончилось. Слушай, я подумал, наверное, стоит нам пару дней отдохнуть, а то пашем, как проклятые, – его голос показался мне немного странным, но особого желания разбираться в причинах сего явления не было.
– Хорошо, напиши, когда приезжать в офис.
Кладя трубку, я уже совершенно чётко понимал, что ни в какой офис я больше не приду. Сварил себе кофе, достал ноутбук и стал писать. В голове было кое-что, что было необходимо записать, почему-то мне так показалось, во всяком случае. Часа два я стучал по клавишам, к полудню моя работа подошла к концу. Установил таймер публикации на восемь вечера. Это было стихотворение, которое должно был увидеть свет хотя бы в социальных сетях.