– Привет. Э-э, тебя Герман зовут, а меня? – кажется, что-то пошло не так.
Она непонимающе посмотрела на меня. Фонарь оттенял морщинку на её лбу, а в голубых, ласкающих и обнимающих самую душу глазах постепенно начала появляться мысль. В общем она поняла, как я облажался, да. Мне хотелось провалиться под землю, убежать, не зная куда, хотелось быть не здесь, а она просто рассмеялась и ответила:
– Очень приятно! А ты Саша, всё время забываешь! Я так понимаю, мне можно с тобой познакомиться, – теперь уже от облегчения рассмеялся я. Обстановка была разряжена, а я спасён, хотя моя замечательная физиономия ещё какое-то время оставалась пунцовой.
Сейчас уже сложно с уверенностью сказать, что конкретно происходило тем вечером, всё было как в тумане. Знаете, как это бывает, когда помнишь, что было просто замечательно, но уже не можешь припомнить, почему конкретно. Помню, что она села со мной на лавочку, что-то спросила. Мы разговаривали, наверное, несколько часов. Обо всём: о книгах, о музыке, в которой я ничего не понимаю, о психологии, о погоде, особенно нас почему-то увлёк разговор о пингвинах. Или мы просто молчали, а все разговоры я просто придумал? Не помню, да это и не важно. В итоге ничто не имеет значения, кроме чувств, ощущений, вот об этом я могу многое рассказать. Я помню тепло и свет, исходившие от неё, помню её смех, как будто она своим маникюром чесала мою шею и голову – такой смех, отлично запомнилось, как её светлые длинные волосы щекотали мою щёку, когда мы, обнявшись, прощались, помню, как горячая кожа её шеи прижималась к моему плечу. С ней было очень просто, я чувствовал, что во мне в тот вечер уместилось абсолютно всё счастье мира, но при этом я был совершенно пуст, не было ничего, я был лёгок, как шелест листьев в сентябре, и безмятежен, как летний рассвет.
Домой тогда я пришё… хотя нет, не так, я не приходил домой, ноги сами донесли меня, я в этом не учувствовал. В любом случае, произошло это довольно поздно, поэтому я просто рухнул в постель. Впереди была счастливая жизнь, перед которой нужно выспаться.
***
Она снилась мне. Всё-таки удивительно устроен человеческий мозг – любая сильная эмоция оставит свой след, а специальный парень Морфей потом разберётся, что с этим делать. Мы просто сидели на той же лавочке, болтали, ветер трепал её волосы. Я постоянно смотрел в её глаза. Нет, не тонул, ничего такого, просто так было теплее. Почему-то было понятно, что это сон. Наяву, как выяснилось, тоже может быть неплохо, но настолько невесомо простым и прекрасным всё может быть только во сне. А когда ты понимаешь, что происходящее существует только в твоей голове, вопрос «а почему бы и нет?» не подразумевает ни одного ответа, который правда мог бы тебя остановить, если бы ты, например, захотел кого-то поцеловать.
Когда прядь волос в очередной раз попала Саше в глаз, я сам убрал её, в жизни это у парней не очень-то получается сделать, не ткнув девушке в глаз или что-то вроде того, но в моём сознании работают другие законы. Её рука потянулась к моей шее – она отлично поняла меня. У неё были очень холодные ладони, лёгкая дрожь прошла по коже. Поцелуй спустя пару часов знакомства – это не очень нормально, но ведь никто не узнает, правда? Тем более моё подсознание было не против, чтобы я так обращался с его проекциями. Мы не отлипали друг от друга, как какие-то тактильные маньяки, нам надо было трогать друг друга, гладить, держаться за руки, целовать всё. Здесь я мог что угодно, мы могли что угодно. Много смеялись. Между нами как будто совсем не было этой извечной стены, присущей любой паре малознакомых людей, нет, мы её не сломали, просто её почему-то с самого начала и не существовало. Моя личная идиллия продолжалась до рассвета, рассвета во сне. Хотя наяву солнце тоже уже встало, как выяснилось. В память отчётливо врезался её образ, освещённый первыми лучами летнего солнца. Я сразу написал ей. Она не спала.
Не люблю мессенджеры, ну вот никогда нельзя узнать, что в действительности чувствует человек, это неудобно, никто никого никогда не понимает. Мне показалось тогда, что что-то не так, как будто Саша уже успела на что-то обидеться, какой-то холодный ветер дул из смартфона прямо в лицо, впрочем, это уже лучше, чем ничего. Не выспалась она что ли, не знаю. Как бы то ни было, скоро гнев сменился милостью, и мы договорились увидеться вечером.