— А где она, новая насадка?
— Серегин ее в ручей выбросил в ночь на субботу.
— Обманул он тебя. Оставил у себя насадку. Зачем? Ты, когда ее делал, голыми руками за нее брался. Отпечатки пальцев. Они ведь тебя отравили бы после дележа денег…
Майя с ужасом посмотрела на Евгения.
— Отравили бы. А насадку мы бы нашли. И по отпечаткам установили бы, кто сейф вскрывал. А с покойника какой спрос? Вот мы и закрыли бы дело… Ну дальше все шло, как по нотам. Гонца уехала. Ты рюкзак с автогеном за спину и по лестнице запасного выхода — наверх. Сразу через три ступеньки перепрыгивал. Начался обеденный перерыв. А ты знал, что Булат всегда на обед уходит и никогда раньше времени не возвращается. И проник без опаски к нему в кабинет. Был ты в брюках цвета хаки, в такой же штормовке, в вязаной лыжной шапочке, в кроссовках фирмы «Флоаре», в перчатках кожаных, с накладными бородой и усами, в темных очках. При себе — веревка альпинистская, проволочный крючок и фланелевая тряпка. Так?
— Так, — изумленно ответил Евгений.
— В кабинете Булата привязал ты веревку к стояку отопления, спустился по ней на один этаж, открыл нижний запор окна проволочным крючком через форточку. Верхний запор просто рукой открыл. Толкнул окно, фланелевую тряпку положил на подоконник, прежде чем ногу поставить… Так?
Доля кивнул.
— В кассе сразу же аппарат наизготовку, резанул по сейфу. Деньги выгреб в рюкзак и по веревке назад в кабинет Булата…
— Я сначала аппарат на веревке спустил. Николай с лестничной площадки через окно вылез и принял…
— Об этом мы не догадались. Думали, с собой взял аппарат… Окно в кассу по совету Серегина запер?
— Да.
— Взяв деньги, ты поднялся по веревке к Булату, вышел, запер за собой дверь. Дверь на лестницу тоже запер и бегом вниз. Каждый марш в один-два прыжка одолевал. В мастерской ты сменил резак на аппарате и подбросил в карман куртки Чабаненко четыре десятки…
— Подбросил? Я даже не знал об этом!
— Значит, Серегин подбросил… Вылезли вы с ним в окно, что с лестничной площадки на пустырь ведет, заперли окно тем же способом, что и в кассе, и разошлись. Серегин на такси к вокзалу поехал. Вот и все… Давайте картошку есть!
— Мы с Жанной сели в автобус и тоже на вокзал поехали… Скажите, вас Майя сюда послала?
У Майи от жгучей обиды задрожали губы. Глаза наполнились слезами. Она склонилась над плитой, где жарились котлеты.
— Нет, — сказал Мирон, словно не замечая, как задели Майю эти слова Евгения. — Был я на улице Лазо. Тебя там не застал и сообразил, где ты. Знаешь, чем Майя рискует, пряча тебя здесь? За укрывательство преступника, которого должны судить по такой серьезной статье, как у тебя, ей немалый срок полагается! Я верю, что ты твердо решил явиться с повинной. Вот ты и ушел с улицы Лазо сюда, чтобы Гаранин и Сутеева… ну, Серегин и Вишневецкая тебе в этом не помешали. И меня ты здесь не видел. И сейчас не видишь. Ясно?
— Ясно! — улыбнулся Евгений.
Заулыбалась и Майя, подавая на стол большую сковороду с котлетами и прижаренной вареной картошкой…
От Майи Влад поехал на вокзал. Разыскал старшего усиленной группы, наблюдавшей за камерой хранения. Им оказался знакомый лейтенант из линейного отдела.
— Слушай, Миша, — отвел его Влад в уголок. — У меня к тебе просьба. Личная и секретная… — Влад показал лейтенанту фотографию Доли. — Этой физиономией располагаешь?
— Располагаю. — Лейтенант вынул из кармана кителя и показал Мирону такую же фотографию.
— Парень хочет с повинной явиться. Не будем ему мешать. Он придет сюда завтра утречком часикам к восьми. Пусть заберет из камеры рюкзак с деньгами.
— Да ты что?! — изумился лейтенант.
— Под мою ответственность. Только поручи двум ребятам понадежнее, чтоб его до управления провели. Так, на всякий случай.
— Тогда другой коленкор! Тогда, конечно, можно.
— Ну вот и спасибо!
В понедельник утром, когда еще и семи не было, в квартире, где жил Влад, раздался звонок. Заспанная соседка открыла дверь. Вошел сияющий улыбкой Павел Мику с двумя неизменными фотокамерами на груди и с сумкой на ремне через плечо.
— Анна Трофимовна, голубушка, здравствуйте! Извините, что так рано! Мне бы Мирона…
— Здравствуй! В комнате твой Мирон. Заряжается.
Павел вошел без стука. Мирон, в одних трусах, выстаивал на голове положенное количество минут. Павел быстро поднес к глазу фотокамеру, щелкнул.
— В такой позе я тебя еще не снимал! Уникальный кадр. «Из жизни йогов МВД»!.. Вера погнала меня к тебе с утра пораньше узнать, чем было вызвано твое постыдное бегство.
Мирон молча выстоял на голове, сколько полагалось, потом плавно опустился спиной на половик, упруго встал на ноги, проделал дыхательные упражнения, взял полотенце и, выходя из комнаты, сказал:
— Потерпи. Душ приму.
Через десять минут он вернулся в комнату, растираясь мохнатым полотенцем.
— Ну как тебе сказать?.. В общем — обязанности служебные столкнулись с обязанностями чиста человеческими. Ты Майю Рошко знаешь? Продавщицу из молочного магазина?
— Знаю Несколько раз заходили вместе молоко тебе покупать. И один я бывал в этом магазине, когда ты отлеживался после травмы на тренировке, а я ходил тебе за молоком.
— Так вот. Она, оказывается, по уши влюблена в моего Икса, в того, кто сейф вскрывал. Впрочем, его ты тоже знаешь. — Влад говорил и одновременно одевался. — У меня на завтрак яичница. На твою долю нажарить?
— Нет. Я дома хорошо позавтракал… А кто этот Икс?
— Тогда подожди. Я себе поджарю.
Мирон ушел на кухню и очень скоро вернулся с полной глубокой тарелкой исходящих паром фаршированных перцев.
— Анна Трофимовна для Пети наготовила перцев и меня заставила взять. Будешь?
— Да сыт я… Кто же очистил сейф?
— Евгений Доля. — Влад сел за стол и принялся с аппетитом поглощать перцы.
— Его ведь в городе нет. Уехал куда-то.
— Туфта! Сел при Майе в одесский поезд, в Бендерах вышел и вернулся назад автобусом…
— Дальше!
— Майю я попросил пойти со мной к Серегину. Для правдоподобности. Напарнице Серегина, что тогда на остановке торчала, случайно попала в руки газета с фотографией…
Павел с досадой стукнул себя кулаком по колену:
— Вот черт!.. Попала все-таки!
— Майя успела выскочить из дома и позвать на помощь. Только поэтому я и остался жив… Серегин натравил на Майю своего пса. Орлов пса пристрелил. Дом был пол наблюдением и бандитов взяли. Потом Майя услышала, очевидно, что поедем брать Долю и адрес услышала. Опередила нас и спрятала его у себя. Вчера у тебя в гостях я вдруг сообразил, что парень, в которого она влюблена, и Доля — одно и то же лицо…
Влад доел последний перец. Посмотрел на часы:
— Пошли. Мне пора. Есть время — проводи. Дорогой поговорим.
Они вышли на улицу и окунулись в свежее бодрящее утро. Павел закурил.
— Не дымил бы хоть по утрам! — поморщился Мирон. — Воздух-то какой!..
Павел сделал вид, что не слышит.
— Так что я должен был сделать, когда сообразил, что Доля у Майи? — продолжил Мирон прерванный разговор.
Павел пожал плечами.
— Должен был пойти и арестовать Долю. А заодно и Майю. За укрывательство заведомого преступника. Она ведь уже знала, что он очистил сейф. Вот я и убежал…
— Не пошел бы я сам их арестовывать, — проговорил Павел слегка осуждающим тоном, — поручил бы кому-нибудь.
— У Майи какое положение? Только в пятницу, двадцатого, у нее кончился условный годичный срок. Помнишь дело о квартирных кражах? Ты ведь был в зале?
Павел кивнул.
— И сразу рецидив — укрывательство. Как на это суд посмотрит? Убежал я от вас с Верой и направился к Майе. Поговорил с Долей наедине. И знаешь, в ходе этого разговора у меня возникла совершенно твердая уверенность, что Доля явится с повинной и принесет деньги. Когда он сказал, что собирается так поступить, я ему сразу поверил… Очень уж Булат его обидел. Нагло, в открытую присваивал его идеи. Разрушил в нем веру в людей, в справедливость…