Патрульная «Волга» ГАИ и фургон скорой помощи стояли на противоположной стороне шоссе. Включенные на их крышах проблесковые огни озаряли темноту тревожными всполохами.
Работники ГАИ замеряли рулеткой тормозной путь. Фотограф, опустившись на колени, фотографировал отпечатки протектора на асфальте и на песке обочины. Дюжие санитары в белых халатах не без труда взбирались по крутому откосу, неся накрытые простыней носилки.
Внизу, посреди ручейка, который тек в проложенную под полотном дороги трубу, виднелись смятые в «гармошку» «Жигули».
Санитары вынесли наверх носилки и поставили их возле «скорой помощи». Фотограф откинул простыню и привычно навел на труп объектив фотоаппарата. Вспыхнул блиц, щелкнул затвор фотокамеры…
— Установлено, что попавшая в аварию машина, — докладывал полковнику Кузьмину дежурный, — принадлежала некоему Шимкусу Витасу Ионовичу и зарегистрирована в Вильнюсе на его имя. Ни в машине, ни в одежде потерпевшего никаких документов не обнаружено.
Кузьмин и Ерохин переглянулись.
— Все материалы по данному делу срочно ко мне, — распорядился полковник.
Прошло томительных полчаса, и на пороге кабинета возник старшина милиции и доложил, что доставил материалы.
— Вы были на месте происшествия, товарищ старшина? — спросил Ерохин, принимая у него папку с документами.
— Никак нет.
— А с материалами знакомы? — в свою очередь поинтересовался Кузьмин.
— Так точно, товарищ полковник.
— Вольно, старшина, — махнул рукой Кузьмин. — Как вы считаете, что послужило причиной аварии?
— Превышение скорости, — не задумываясь, ответил старшина. — Превышение скорости на мокром дорожном покрытии, плюс почти совсем «лысые» шины.
Ерохин, который во время разговора старшины милиции с Кузьминым перелистывал материалы дорожно-транспортного происшествия, спросил старшину, указывая на приобщенную к делу фотографию:
— Это пострадавший?
— Совершенно верно, товарищ майор, — подтвердил старшина.
— Дмитрий Анатольевич, это не Шимкус, — сдавленным от волнения голосом сказал Ерохин.
Кузьмин отпустил старшину и, глядя на майора, спросил:
— Ты уверен, Петр Степанович, что в аварии погиб не Шимкус?
Он достал из ящика стола сильную лупу и протянул Ерохину. Тот согнулся над столом и поднес увеличительное стекло к фотографии. Медленно перемещая лупу, разглядывал ее. Наконец выпрямился.
— В том, что на фотографии не Шимкус, — у меня нет сомнений. Я, Дмитрий Анатольевич, кажется, знаю, кто же это. Разрешите проверить?
— Действуй, Петр Степанович, — разрешил Кузьмин и, не сдержавшись, поторопил: — Побыстрей, дорогой.
Черная «Волга» управления государственной безопасности съехала с шоссе на площадку перед зданием пограничного КПП, остановилась неподалеку от выстроившихся одна за другой машин группы автолюбителей. Из нее вышел Колчев, а за ним — Иволгин.
Инспектор таможни Сергей Маркович Антипенко, как обычно, подтянут, внутренне собран.
— Ценных металлов в машинах и багаже нет, — уверенно информировал он Колчева. — Но в машине Никольского на болтах крепления заднего сиденья — свежие царапины. И обивка салона морщит.
— Действуйте, Сергей Маркович, как у вас полагается в подобных случаях, — сказал он.
Когда сняли заднее сиденье «Москвича» и подняли обивку салона, на пол машины упал старинный холст. Антипенко поднял его и бережно расправил концы. В руках у него оказалась снятая с подрамника картина «Поднесение даров». Мелкая сетка едва заметных трещинок, чуть поблекшие от времени краски указывали на почтенный возраст картины.
— Ваша картина? — спросил таможенник находящеюся рядом Никольского.
— Первый раз вижу, — врач неудоменно пожал плечами. Он зачем-то посмотрел на вышедшее из-за горизонта солнце, сощурился, протер глаза платком, достал из верхнего кармашка пиджака очки с темными стеклами и надел их. Антипенко тем временем достал из-под обивки следующую картину из коллекции живописи Сырцова.
Когда все холсты перекочевали в таможню, а акт об изъятии был составлен и полагающимся образом оформлен, в кабинет начальника таможни пригласили Юрия Николаевича Сырцова.
— Отказываюсь верить, — прямо с порога дрожащим от волнения голосом заявил он.
— И, вместе с тем, это факт, — строго сказал Иволгин и указал на разложенные по дивану и подоконникам холсты.
— Я не то имел в виду, — несколько смутился Сырцов. — Не могу поверить, что Геннадий Петрович Никольский, врач, интеллигент…
— Когда вы в последний раз видели коллекцию? — вопрос Иволгина отвлек Сырцова от горестных размышлений по поводу нравственного несовершенства одного из компаньонов по предстоящей поездке за границу.
— В понедельник я запер картины в кабинете и выехал на дачу. — Сырцов, заложив руки за спину, принялся вышагивать по кабинету. — Больше в город не возвращался. Супруга каждый вечер приезжала, два раза нас навещал Виктор Семенович Лазарев… Вы считаете, что я поступил опрометчиво? — Сырцов настороженно посмотрел на Иволгина. — Но у меня была срочная работа, — попытался оправдаться Юрий Николаевич. — «Курьер ЮНЕСКО» заказал статью…
Иволгин промолчал. Тогда Сырцов с надеждой перевел взгляд на Колчева, но и тот ничем не успокоил его.
— А вы садитесь, гражданин Сырцов, — предложил Иволгин. — Да садитесь же, не маячьте перед глазами!
Решительный тон Иволгина неожиданно благотворно подействовал на Сырцова. Юрий Николаевич покорно опустился на стул возле стены, сложил руки на коленях и выжидающе уставился на Иволгина.
К границе с сопредельной стороны приблизилась колонна тягачей «Вольво» с контейнерами на прицепах.
Начальник таможни и Антипенко надели форменные фуражки и вышли из кабинета. Колчев перебрался за стол начальника, таможни и продолжил дознание.
— Скажите, Юрий Николаевич, ключи от кабинета, где вы заперли картины, и вообще ключи от вашей квартиры при вас? — спросил Колчев.
— Нет, я в понедельник же завез их на работу Виктору Семеновичу, чтобы тот…
— …передал их своему племяннику, — подхватил Колчев, а Иволгин уточнил:
— Племяннику из Витебска, который любезно согласился пожить в вашей квартире во время вашего отсутствия.
— Верно, — Сырцов вконец растерялся: эти молодые люди в подробностях знали об их с Лазаревым договоре.
— Скажите, Сырцов, вы давно знакомы с Лазаревым? — спросил Колчев.
— Четвертый год, — после недолгой паузы ответил Сырцов. — Впервые я увидел Виктора Семеновича на нашей со Стеллочкой свадьбе. Он был институтским преподавателем моей супруги.
Офицеры внимательно слушали Сырцова. И Юрий Николаевич скорее почувствовал, нежели осознал, что их весьма интересует Лазарев. Поэтому он, стараясь говорить убедительно, счел нужным предостеречь их от заблуждения:
— Извините, товарищи, но если вы подозреваете Лазарева в похищении у меня коллекции, то глубоко ошибаетесь. Вы, видимо, совсем не знаете Виктора Семеновича.
— Пытаемся узнать, — сказал Колчев. — В том числе и с вашей помощью.
— Нет, нет, этого не может быть, чтобы Лазарев… — Сырцов взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Виктор Семенович так много сделал для Стеллочки, да и я ему весьма обязан. Потом, сама наша поездка..
— Нам известно, что Лазарев по существу один занимался ее организацией, — вставил Колчев. — И тем самым освободил вас от малоприятных хлопот в различных инстанциях.
— Не только! — вскричал Сырцов. Он подался к столу, за которым помещался Колчев, и заговорил с жаром, стараясь убедить этих недоверчивых молодых людей в исключительных человеческих качествах друга их семьи: — Виктор Семенович еще и о нашем автомобиле позаботился. Договорился о тщательной профилактике в одной из автомастерских глубинки, сам же туда автомобиль и доставил. Мне осталось только взять его из ремонта и рассчитаться за работу.
— Когда вы вернулись домой из… из глубинки? — спросил Колчев. Ответ Сырцова многое мог поставить на свои места.