Начальник встретил Данилова с озабоченным видом. Глубокомысленно потерев лоб, словно извлекая из него мысли, сказал с расстановкой:
— Вот какое дело, уважаемый коллега.
— Слушаюсь, — щелкнул каблуками польщенный таким обращением младший лейтенант.
— Берите машину и поезжайте без задержек на квартиру майора Варламова.
— Слушаюсь.
— Товарища майора нет дома, но его сын срочно желает повидать отца. Вот и привезите его сюда.
— Слушаюсь, — с готовностью отчеканил Данилов.
Капитан ласково одернул его:
— Не так понял, не так, Данилов. Тут есть небольшая загвоздка. Слушай меня внимательно. В дом Варламова ты явишься под предлогом, что ищешь майора. Скажи, что майор Варламов попросил машину, но ты не понял, откуда он звонил. Раз нет дома, значит, в министерстве. Сын должен попроситься с тобой. Ему очень нужен отец. А коль ты тоже ищешь майора Варламова... Это понятно?
— Слушаюсь, — ничего не поняв, опять щелкнул каблуками Данилов.
— Если же сын — Аркадием его зовут — не попросится с тобой, ты сам его пригласи. По-дружески. По-дружески, понял?
— Слушаюсь.
— Скажи, слышал, мол, краем уха, что ты искал отца, вот и поедем к нему. Понятно?
— Так точно. Слушаюсь. А если он не поедет?
— Как это! — воскликнул недовольно капитан. Он не допускал мысли, что сын Варламова не поедет — тогда вся стратегия Белова идет прахом.
— Не может не поехать, — но, подумав, посоветовал: — На крайний случай возвращайся в машину и свяжись со мной по рации.
— Слушаюсь.
— Тогда поезжай, не задерживайся.
Отправив Данилова, Белов потер руки в предчувствии захватывающих последствий: преступник вот-вот будет в его руках. Он забыл даже о Барабанове, о том, что тот сейчас находится здесь. А вспомнив, ударил себя по лбу, назвал идиотом: опять не выдержал, проявил инициативу, хотя следовало прежде посоветоваться с начальником угрозыска. Белов тут же рванулся было в соседний кабинет, где сидел подполковник, но остановился, вернулся к столу. «Подожду, посмотрю, кто первым явится в отделение: если сам Варламов, то промолчу, если его сын — сдам на руки подполковнику», — подумал Белов и принялся ждать.
Ждал недолго: исполнительный Данилов доставил в милицию Аркадия, провел прямо в кабинет начальника. Белов тепло поздоровался с ним, усадил в кресло и почти бегом побежал к Барабанову, приказав Данилову отвечать на звонки.
Подполковник, оторвавшись от бумаг, посмотрел вопросительно на Белова. Казалось, капитан потерял дар речи, но глаза его красноречивее любых слов говорили, что он торжествовал.
Наклонившись к уху Барабанова, Белов шепотом проговорил:
— Василий Харитонович, у меня в кабинете сидит сын Варламова. Может, вы поговорите с ним?
Подполковник медленно поднялся.
— Сам пришел?
— Нет, я его доставил.
— Кто же просил этого? Варламов сам должен был с ним поговорить... М-да. Значит, у тебя сидит? — переспросил подполковник недовольным голосом и пружинистыми шагами пошел к двери. Белов, онемев, остался у следователя. Нервно покусывая губы, он схватил телефонную трубку.
— Данилов, это ты? Слушай молча. Это Белов. Сейчас в кабинет войдет начальник угрозыска, оставь их, иди сюда, в комнату Морозова.
— Товарищ капитан, — громогласно отрапортовал младший лейтенант. — Только вы вышли, зашел товарищ майор. А вот и товарищ подполковник.
Барабанов, войдя в кабинет, увидел: Варламов, гневный, страшный, стоя перед сыном, занес высоко руку. Аркадий смотрел на отца, и весь его вид взывал: избей меня, отец, накажи.
Не ударив, Варламов опустил руку.
— Тебя нельзя простить! — глухо сказал Варламов. — Но первый шаг к искуплению вины ты сделал: сам пришел в милицию.
Подполковник остановился рядом, но Варламов, казалось, не видел его.
— Папа, я ни в чем не виноват.
— Ты сперва ответь на мой вопрос: откуда появился в подвале чужой велосипед?
— Папа, я ни в чем не виноват. Это велосипед Олега Казакова. Он утащил мой велосипед, а потом подменил чужим. Я не сразу сообразил, что все это имеет отношение к чему-либо такому.
— Не к чему-либо, а к убийству, — поправил подполковник и, глядя на Варламова, добавил: — Бушмакин скончался.
Варламов посмотрел на Барабанова и снова перевел взгляд на сына.
— Почему же ты молчал, когда понял все? Почему не заявил?
— Я, я... Папа... Олег Казаков брат Даши. Я не мог. Даша просила... Даша боялась за мать.
— Какая Даша?