Поэма не увидела света при жизни Шеллинга и не попала в полное собрание сочинений. Но Шеллинг (во всяком случае, в Вюрцбурге) продолжал ценить свою богохульную поэму. 28 сентября 1805 г. Каролина подтверждает обещание переписать поэму и выслать ее Виндишману. В декабре того же года она пишет ему же: «Вот уже две недели, как рукопись приготовлена для… Ни я, ни Шеллинг не забыли о ней, но Шеллинг хотел бы еще раз проглядеть ее, вот она и лежит как заколдованная… Шеллинг только что пришел и увидел меня занятой отправкой письма, взял стихи, которые я так чисто переписала, и начал править, и теперь это выглядит совсем плохо и будут отличные опечатки, если дело дойдет до публикации»[32]. Следовательно, в 1805 г. Шеллинг не «отмеживался решительно», как считал В. Дильтей, от своих прежних настроений и сочинений.
Поэма написана в манере Ганса Сакса (это отмечали друзья Шеллинга, читавшие рукопись). Нам следует об этом вспомнить потому, что Ганс Сакс и Якоб Бёме вдохновляют героя «Ночных бдений». Шеллинга, получившего пиетистское воспитание, Бёме вдохновлял всегда.
Антипатия Бонавентуры — Ифлянд и Коцебу. Шеллинг крайне отрицательно относился к обоим — прочтите его переписку. Журнал Коцебу «Прямодушный» (следы прочтения которого заметны в «Ночных бдениях») непрестанно нападал на Шеллинга. Философ внимательно читал этот журнал и на писания Коцебу ответил двумя ядовитыми рецензиями[33].
И еще в одного человека метит Бонавентура — в Новалиса. Автор имеет в виду роман «Генрих фон Офтердинген» и цикл стихов «Гимны к ночи». В центре «Гимнов к ночи» — встреча поэта с умершей возлюбленной. В «Ночных бдениях» по кладбищу бродит некий ясновидец, которому ясно видны мертвецы, лежащие в могилах: кто сгнил, а кто еще не совсем. Он приходит на могилу возлюбленной со словами: «Там книзу она, умершая в своем расцвете, и только здесь мне дано посещать ее девичье ложе. Она улыбается мне уже издалека».
В «Гимнах к ночи» Новалис писал:
В «Ночных бдениях» эта метафора пародийно реализуется. Сторож раскапывает могилу отца, вскрывает гроб — «он лежит на подушке нетронутый, с бледным строгим лицом». Уже заходит речь о воскрешении, но тут все распадается в прах; «только на земле горстка пыли да парочка откормленных червей тайком ускользает, как высокоморальные проповедники, объевшиеся на поминках. Я рассеиваю в воздухе эту горстку отцовского пепла, и остается Ничто». Это опять-таки не «нигилизм», а всего лишь насмешка над Новалисом.
Теперь сопоставим то, что нам уже известно о «Ночных бдениях», с одним трагическим фактом дальнейшей биографии Шеллинга. В сентябре 1809 г. в расцвете сил скоропостижно умерла его жена. Вот описание смерти Каролины: «Последние дни ее были спокойны, она не чувствовала ни власти болезни, ни приближения смерти. Она умерла так, как этого всегда хотела. В последний вечор ей стало легко и радостно, вспыхнула снова вся красота ее любвеобильной души, прекрасные звуки ее голоса звучали, как музыка, душа витала еще над оболочкой, которую должна была покинуть. Она уснула утром 7 сентября тихо, без борьбы, сохранив даже в смерти свое очарование: мертвая она лежала, слегка повернув голову, с выражением света и сердечного умиротворения на лице»[34].
В этом отрывке из письма Шеллинга есть загадочная фраза: «Она умерла так, как этого всегда хотела». Значит, они не раз говорили на эту тему. Сохранились ли следы их разговоров? Мне приходит в голову только одно — смерть вольнодумца в «Ночных бдениях». Может быть, я ошибаюсь, но, перевернув еще несколько страниц переписки Шеллинга, встречаю слово «ночные бдения». Шеллинг сообщает брату Каролины, что летом 1809 г. он много болел, и ночные бдения у его ложа измучили Каролину, подорвали ее силы. Полагаю, что, вспоминая о своей покойной жене, Шеллинг невольно, неосознанно возвращался к их совместному литературному детищу. Детей у них не было.
«В Каролине жила пророческая душа, она сама не знала об этом», — уверял Шеллинг. Не могу отделаться от мысли, что в «Ночных бдениях» Каролина описала свою будущую смерть. В диалоге «Клара», возникшем уже после того, как не стало Каролины, Шеллинг снова вернулся к теме смерти, исполненной красоты. И к теме бессмертия, которая впервые начнет его волновать. В 1804 г. Шеллинг не верил в личное бессмертие. В своей работе «Философия и религия» он писал: «Душа, которая непосредственно связана с телом, являясь продуктивным его началом, разрушается вместе с ним»[35].
33
См.: Rezensionen über schöne Literatur von Schelling und Caroline. Heidelberg, 1912. S. 13—24.