– Я? – удивленно спросил Деклес.
– Да, ты. Я жил двадцать три года так, как хотел, я сам вершил свою судьбу, я мог выбирать между правдой и ложью, мог идти, куда хочу, а не куда меня ведут, я мог быть тем, кем хотел быть, мне не навязывали роль, не убеждали, что я – не я, а другой. У меня была прекрасная каморка, дело по душе, семья, которую я любил, и которую люблю, у меня была невеста, и, черт побери, любовница, да, любовница, которую я обожал и боготворил больше жизни. Скажи, что ты сделал?! Как получилось, что все это исчезло в мгновение ока, и я оказался в диком мире, где потайные страхи стали явью, где все пороки завладели мною, где я чужой, где любимая гонит меня, люди боятся, а кто не боится – хочет убить, где нет ни одного друга, но все враги. Признавайся, что ты наколдовал два года назад в четвертый день месяца Вседозволения, будь он проклят ваш дурацкий календарь! – я схватил хотера за грудки и зло прошептал. – Если ты, сволочь, не вернешь меня домой или не узнаешь, как это сделать, я тебе жизни не дам, ты ведь понимаешь, да? Я буду являться к тебе во сне, ты будешь смотреть в зеркало, а видеть меня, ты будешь целовать женщин и понимать, что целую их и я, моя тень сольется с твоей, мое грязное и предательское настоящее пятном будет лежать на твоей честной и благородной жизни, и не будет тебе покоя, пока я в твоем мире!
– Отпусти! – со страхом сказал он, вырываясь. – Мне нет покоя с самой первой нашей встречи, нет покоя и сна. Я пришел к тебе, чтобы найти ответы на свои вопросы, а ты взываешь ко мне с ними же. Я мог бы убить тебя, но боюсь и понимаю, что погибну с тобою вместе, в миг, когда твое сердце остановится, перестанет биться и мое. Видит Бог, сколько я сил приложил, чтобы тебя не казнили, сколько доводов привел набожнику, чтобы он не пытал тебя и повременил с казнью, но спасти тебя я не в силах. Я ходил во все храмы, ко всем мудрецам, но и они не смогли найти ответы на мои вопросы, и ты ничего не смог сказать мне. А я не в силах спать, мне снится твой мир, я устал от него, я не могу больше так; мне плохо вдали от тебя, рядом с тобой я умираю, но только ты в силах спасти меня, я прошу: спаси меня!
Я понуро сел на кровать.
– Если бы я мог, – устало сказал я.
– Но ты должен! – зло воскликнул он. – Ты обязан. Зачем ты пришел сюда, разве кто звал тебя? Этот мир был прекрасен без тебя, в нем только начала налаживаться жизнь. Ты пришел, и посмотри, что ты натворил: расшевелили гнездо спящих змей, пошатнул устои правды. Я сегодня шел по улице и видел играющих детей. Угадай, в кого они играли? – В тебя. Мало того, что ты вломился в мой мир, ты еще начал устанавливать в нем свои порядки, не говоря уж о том, как ты испортил мою жизнь. Я вынужден скрывать лицо под маской, притворяясь, что обезображен раной, чтобы никто не принял меня за тебя, мне стыдно смотреть на свою семью и думать, что скоро они отвернутся от меня, и я стану, как ты, гоним. Пока еще не поздно – уходи. Я прогоняю тебя!
Это не помогло.
– Если ты знаешь, как прогнать меня, прогони, – грустно сказал я. – Может быть мне нужно снова коснуться тебя?
– И убить? Ты только что касался меня, но ничего не произошло.
– Касался… – я осекся, поднял руки и посмотрел на них, посгибал их в локтях, покрутил в плечах. Хотер удивленно смотрел на мою импровизированную зарядку. Я снова мог двигать руками, мог!
Я протянул руку и положил ее на плечо хотеру, чувствуя, как наполняет ее неведомая сила, перетекая из него в меня, в ней сверкают бриллианты и благоухают розы, я даже закрыл глаза от удовольствия.
– Что ты делаешь? – со страхом воскликнул он, сбрасывая мою руку. – Ты решил убить меня? – прошептал он и схватился за сердце.
На моих глазах ноги его подкосились, и он мягко упал на пол. Я стянул с него маску, расстегнул кафтан и побрызгал в лицо водой. Постепенно жизнь возвращалась к нему. Открыв глаза, он пробормотал:
– Никогда больше так не делай, запомни: моя смерть – твоя смерть, когда мое сердце перестанет биться, остановится и твое. Если бы ты знал, как мне было больно, когда тебя пытали.
– Да извини, я не знал, что так получится, – я почему-то чувствовал себя виноватым.
Полежав еще несколько минут, Деклес совсем оправился и сел.
– Я совсем не хочу умирать так, – бесцветным голосом сказал он. – Я воин и желаю погибнуть в бою.
– Ну не раньше, чем я помру, – усмехнулся я.
– Боюсь, что мечта моя не сбудется: тебя скоро казнят. Знаешь ли ты хоть кого-нибудь, кто может знать, как вернуть тебя обратно?
– Нет, но… молнией мысль мелькнула у меня в голове. – Я думаю, кажется. Хот Пике, он знает Книгу Мира, может быть, там есть что-нибудь об этом. У него одного есть ее копия.