Наконец, все стихло, и потянулись мучительно долгие минуты тревожного ожидания, глупо было приходить сюда, я совершенно забыл об осторожности, а если Тобакку придет ко мне, и не застанет меня, что он сделает со мной, с Кикой?! А если Серпулия расскажет, что испугалась незнакомого мужчины в объятиях ее хозяйки? Немыслимо!
Стройные босые ножки прошлись перед моими глазами, и под стол заглянула чудесная мордочка то ли зверька, то ли женщины.
– Пошли, – тихо сказала она.
Я выполз из-под стола и, завернувшись в шкуру по самые уши, пошел за богиней. Открыв потайную дверь за холофольной статуей, она провела меня по грязному и сырому коридору до небольшой скромно обставленной комнатки.
– Здесь жди ее, – пропела фея. – Если станет скучно, можешь выкурить траву ахирам, говорят, она повышает чувственное наслаждение.
Фея сняла с меня одежду, оставив только штаны, и я уже было подумал, что она хочет заняться сексом, но богиня уложила меня на коврик перед пылающим камином и, укрыв шкурой, протянула смоляную самокрутку.
Вообще, однажды я уже курил травку тогда, в прошлой жизни, но не получил от этого обещанного кайфа, к тому же я испытывал явное отвращение от мысли, что кто-то или что-то будет управлять моим родным сознанием, поэтому теперь равнодушно вертел в руках предложенную папироску.
Богиня подала мне кубок с вином и так же, через потайной ход, вышла.
Я с удовольствием выпил вина и затянулся, ощутив какой-то нездоровый сладковатый запах зелья. Я вспомнил, что этот запах всегда сопутствовал моей царственной любовнице, и много позже, раздумывая о тех событиях жизни, я понял, почему всегда был так податлив Кике, почему она вызывала во мне яростное желание и жажду видеть ее снова, почему мне не хотелось покидать ее. Да, она была колдуньей, но колдовство ее держалось на силе наркотика, а я, вероятно, был самым настоящим наркоманом. Подозреваю даже, что это роднило нас с Тобакку. Но это я понял гораздо позже, а тогда я с сомнением глянул на травку и тут же почувствовал, как волна восторженного наслаждения начинает меня топить. Это чувство до того понравилось мне, что в несколько затяжек я одолел всю сигарку. Безудержное веселье овладело мною, я начал весело хохотать, совершая какие-то странные движения, потом вдруг мир, чуждый, где все, кроме пляшущих языков пламени, вязло в густом дурмане, гостеприимно пригласил меня. Я внимательно всматривался в огонь, ловя в его изменчивом движении знакомые образы, знаки, нелепые, но понятные. В голове зародилась плавная, чуть слышная музыка, и женщина грез сошла ко мне. На стене отражались пляшущие язычки пламени, как мои пальцы, они касались ее груди, но не оставляли ожогов, наоборот, вызывали у женщины стоны немыслимого наслаждения. Она наклонялась надо мной все ниже и ниже, ее волосы-змеи расползлись по моей груди, животу, ногам, по всему телу, вызывая невероятную негу, напряжение и желание. И нет, не я овладел грезой, греза взяла меня, ее ласковые бедра сводили меня с ума, брали в плен и позволяли себе все тайные фантазии…
Уже под утро я тихо встал, оделся и, воспользовавшись потайным ходом, покинул сладкие объятия несуществующей любовницы. Пройдя несколько шагов по коридору, я остановился и заглянул в маленькую, прорезанную в стене щелку. На небольшом стульчике одиноко сидела Серпулия, подперев рукой голову, взгляд ее устало смотрел в одну точку, на лице лежала тень бессонной ночи, нетрудно догадаться, что все это время она охраняла покой своей хозяйки. Я потянул за рычаг, дверь бесшумно повернулась, и я, словно из-под земли, встал перед Серпулией.
Не успела она вскрикнуть, как я уже был возле нее и зажимал ее рот рукой, но она с бешенством начала вырываться и пребольно укусила меня за руку.
– Тише, тише, дурочка, это же я, Андрэ, – ласково прошептал я.
Серпулия уставилась на меня со страхом и изумлением.
– Неужели ты не узнала меня, милая? Ты не будешь кричать?
Серпулия помотала головой, и я убрал руку.
– Ты демон! Я слышала, демоны могут принимать любое обличие. Откуда ты узнал об Андрэ? – со страхом спросила она.
– Потому что я сам и есть Андрэ!
– Но…
– Послушай, Серпулия, я прошу тебя, никому и никогда не говори, что знаешь меня, что я не демон и что ты моя жена, умоляю во имя всего того, что я сделал для тебя. Для всех я – каро, повстанец, изменник, моя жена мертва! Ты сможешь сделать это для меня?
Глаза Серпулии заблестели и из них ручьем потекли слезы.
– Ну вот, – сказал я, вытирая ладонью ее щеки.
– Андрэ, – тихо выдохнула она и крепко меня обняла.
– Ну а кто же еще? – рассмеялся я, чувствуя, как старое заполняет мое существо воспоминаниями. – Что ты вчера сказала набожнику?