– Кика велела сказать, что мне померещилось от ее курений, да я и сама так подумала, – улыбаясь, ответила она. – Но тебе не о чем беспокоиться, я никогда и никому не расскажу, кто ты есть.
– Даже Кике?
– Даже ей.
– Как я рад тебя видеть, Серпулия, – радостно прошептал я, держа ее за руки. – В мире у меня нет друзей ближе и дороже, чем ты и Марци. Где он?
– Он служит музыкантом, набожник осыпает его милостями, а меня взяла в свою свиту Великая Кика. Ты ведь ничего не знаешь! Когда мы приехали в Город Семи Сосен, у нас не осталось денег, сначала мы продали коня, потом Марци поступил в стражу Города, а однажды набожник услышал его пение и игру, и с тех пор мы не знаем ни нужды, ни голода, а любовь заменяет нам весь мир.
– Я хочу увидеть Марци, – серьезно сказал я, радуясь за счастье друзей.
– Если ты тот, о ком говорит вся страна, то я мало что могу сделать для тебя, – грустно сказала она. – С тобой всегда либо стража, либо набожник, либо Кика, к тебе не пускают никого, так пустят ли музыканта? Тебе лучше просить об этом Кику, ты ведь ее… – запнулась она.
– Да, Серпулия, я ее любовник, это правда, но вряд ли она позволит мне увидеться с Марци, к тому же она стремится владеть мною одна.
– Но что я могу сделать для тебя? – умоляюще спросила она.
– Ваши хотские обычаи изворотливы, милая, ты могла бы принести мне и Кике по бокалу вина, но в один насыпать сонного порошка, – прошептал я, надеясь, что она согласится, и душа моя пела. – Если Марци поможет мне бежать из замка, я готов присягнуть на верность набожнику, чтобы обрести большую свободу. Я даже на это пойду, Серпулия, я не могу быть пленником здесь, мне необходимо найти одного человека там, за решетками, за оградами, в большом Мире. Для этого я должен бежать из замка и Города. Но мне нужна помощь!
– Если так, – задумчиво произнесла она, – то я, возможно, смогу тебе помочь, это будет расплата по долгам, за то, что ты сделал для меня и моего любимого.
7.
Через неделю после этого разговора я присягнул на верность набожнику. Рожа Тобакку представляла собой довольный масляный блин, когда он накидывал на меня цепь, подтверждающую принадлежность, и надевал на палец один из его перстней в знак особого расположения. А я, глядя на его довольную физиономию, злорадно представлял, какой удар его хватит, когда он узнает, что демон удрал в неизвестном направлении.
По словам Серпулии все было почти готово. В определенную ночь Кика выпьет сонного зелья, предложенного мною, чтобы разогнать тоску. Серпулия проведет меня, закутанного в наряд Кики, по замку до первого этажа в комнату, где жили они с Марци, там мне предстоит вылезти в окно, решетки которого уже подпилены, под окном будет ждать Марци с конем и припасом на первое время, он посадит меня в мешок и вывезет из Города: охрана не посмеет обыскать его в моей цепи и с кольцом Тобакку. Безупречный план! Всего-то нужно было немного удачи. Мне должно было повезти, должно!
На следующий день после прилюдного объявления меня советником набожника должен был состояться побег. В тот вечер мы с Тобакку сидели в маленькой гостиной и, обсуждая государственные дела и грядущий сбор налогов, играли в махер. Тобакку постоянно выигрывал и от этого был доволен и добродушен; мне же было не до игры, в голове я в тысячный раз прокручивал все варианты, раз за разом совершая тот путь, что мне предстоял. Тобакку что-то говорил о политике, я бездумно соглашался, радуя его своей проницательностью.
Сославшись на головную боль, я удалился в свои покои в сопровождении усиленного отряда стражи, несмотря на то, что я стал доверенным лицом, доверия ко мне не прибавилось. Покоя не было мне, я метался по комнате, ожидая, когда придет Серпулия, смутные сомнения и тревоги терзали меня: опять стать изгнанником, бежать ото всех, искать старика Пике в огромной стране, ради малосбыточной надежды вернуться домой, да и сможет ли что сделать Пике? Ведь это только мои домыслы, что в Книге Мира написано, как вернуть меня домой, а если нет там ничего? То все, жизнь моя с таким трудом налаженная, опять развалится. А теперь, несмотря на всю шаткость моего положения, я не чувствовал себя одиноким, у меня были друзья, была любовница, был враг, была работа, в конце концов, это все же лучше, чем бродить и скрываться. Но для меня была невыносима мысль зависеть от своего врага, оставить саму надежду на возвращение, если конечно, оно возможно.
Серпулия, наконец, появилась, красивая, свежая, цветущая, она являла собой образец женской молодости и обаяния. Я взял кувшин с вином, два золоченых кубка и заранее принесенный Серпулией сонный порошок. Все было готово. Сообщница пожала мне руку, и в сопровождении охраны мы двинулись в башню. Оставив, как всегда псов у входа в небольшой сторожевой каморке, я с замиранием сердца вошел в комнату и принял в объятия Кику. Она горячо поцеловала меня и, глядя в глаза, спросила: