Она снова замолчала и закрыла глаза.
– Люда, а почему ты бродягой стала? – спросил я, стряхнув с себя странное оцепенение, навеянное медовой рекой ее голоса. И еще у меня была цель.
Люда нервно обхватила пальцами предплечья и тихо произнесла:
– Моей душе нет покоя, красавчик. Я хочу видеть другую жизнь, разных людей и новые места. Меня томит однообразная обстановка, одни и те же лица, мое существо требует движения, и без него себя не мыслит. Я не могу день за днем видеть стены одного и того же города, жить с определенным моим человеком, существовать по кем-то расписанному плану и верить, что это счастливая жизнь. Я не чувствую себя в однообразии вещей и приевшихся мыслей. Правда, если я когда-нибудь полюблю, если найду человека, который станет вершителем моего сердца, я брошу всю эту чепуху, видит бог, я сделаю это. Но никогда я не превращусь в его рабу. Я свободное существо.
Я улыбнулся и сказал:
– Это ты-то свободна? Хм, сама же несколько минут назад втирала мне о клетке.
– Да, я сама себе противоречу, – виновато оправдывалась она. – Но ты молодец, что заметил, я довольна: ты слушал меня.
– Люда, но ведь была у тебя когда-то обычная жизнь? – спросил я, ближе подбираясь к цели.
– Да, была, – согласилась она. – Но я забыла эту жизнь ради своей нелепой натуры искательницы приключений. Я не хочу вспоминать о ней, пусть это останется моей самой главной тайной.
– Знаешь, – задумчиво произнес я, – в поезде я знал другую Люду, не такую, как сейчас. Она видела во мне подопытного кролика, она была решительна и насмешлива, сегодня я понял тебя другую – задумчивую мечтательницу, идеалистку, строящую свою жизнь на зыбком песке мыслей. Вот, видишь, я тоже умею красиво говорить.
– Да, но ты не понимаешь, что говоришь. А я слова вынашиваю с упорством беременного кенгуру.
Я рассмеялся и взлохматил на макушке ее короткие волосы.
– Я не люблю, когда у девушек короткие волосы, – произнес я. – Мне нравятся такие, чтобы можно было зарыться в них пальцами.
– А я не люблю когда идет дождь… Хочешь, чтобы я отрастила волосы? – с вызовом спросила она после непродолжительного молчания.
– Да, хочу, – ответил я, принимая прозвучавший в ее словах вызов.
– Если даже я и отращу их, ты этого не увидишь, – сказала Люда. – Завтра я намерена покинуть глупый ваш город.
– Но ты же никогда ничего не планируешь заранее, Люда,– проговорил я, и в голосе моем звучала откровенная усмешка, не распознать которую Люда не могла. – Что это с тобой? Сегодня ты сама не своя.
Люда нахмурилась и сказала:
– Как ты можешь судить обо мне, зная только то, что я сама тебе рассказала? Может быть, для меня это обычное состояние?
– Ты считаешь меня дураком? Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы понимать, что они говорят – правду или ловко пытаются провести меня.
Люда молчала, внимательно разглядывая свои пальцы.
– И почему ты пытаешься уйти от разговора молчанием? – тихо спросил я. – Оно лишь утверждает меня в своей правоте.
– Но это лучший способ избежать глупых вопросов.
– Я тоже понимаю людей с первого взгляда. Люда, ты просто боишься, – сказал я, поворачивая ее голову к себе. – Боишься. Ну, скажи: да, я трусиха. Ты отчаянная трусиха, поэтому и сбегаешь постоянно. Я так думаю, – передразнил ее я.
По ее лицу пробежала легкая тень ярости. Я понял, что как никогда близок к цели.
– Черт подери, – прошипела она мне в лицо. – Кто ты, черт побери, такой, чтоб брать на себя право думать за других? Ты меня не знаешь, понял? Понял?! – ее голос почти срывался на крик.
Она попыталась встать, но я уверенно усадил ее на место и, наклонившись к самому уху, прошептал:
– Послушай теперь меня, продвинутый психолог. Я не злопамятен, я даже не обидчив, но не люблю, когда за меня решают мою жизнь, и больше всего я ненавижу, когда меня используют и откровенно издеваются. Я разозлил тебя, я доволен, это была моя маленькая невинная месть. А ты все-таки дура.