– Мы пойдем или полетим? – стыдливо спросила она. – У меня совсем нет обуви.
– Полетим, – улыбнулся я, поднимая ее на руки. Эмли была почти невесомой, так что нести ее не составляло ни малейшего труда. – Но Эмли, там, куда я тебя отнесу, чтобы спасти от мятежников, ты будешь молчать, как рыбка, для всех ты моя сестра, и не больше того.
Принцесса послушно закивала, и мы покинули дворец.
Я велел Эмли закрыть лицо капюшоном, и в наступающих сумерках мы двинулись по улицам разрушенного Города. Пахло гарью и смертью. Оставшиеся в живых люди набожника либо бились на развалинах, либо прятались в подвалах, на улицах валялись убитые, еще не подобранные своими. По углам прятались тени. На фасадах домов еще болтались гирлянды, как жалкое напоминание о несостоявшемся празднике. В комнатах не зажигали огня, город с ужасом ждал ночи, когда из переулков выйдут мародеры и пьяные от удачи воины восстания. Я надеялся, Нао отдал приказ – вывести на улицы патрули.
Мы шли переулками, стараясь избегать встреч со своими и врагами, впереди Ланет, потом я с набожницей на руках, замыкал шествие Хорн.
На Зеленой улице я остановился перед дверью небольшого желтого домика.
Я поставил набожницу на землю и постучал. Тишина была мне ответом. Я постучал еще и еще, и долбился до тех пор, пока дверь мне не отворил Мос Леперен, и острие его меча не уперлось в мою грудь.
– Потише, Мос, если ты хочешь убить меня, то сделай это в честном бою.
Мос опустил меч и, молча впустив меня и набожницу в дом, заложил дверь на засов и придвинул к ней большой ящик.
– Что ты здесь делаешь, Андрэ? – удивленно спросил он. – Хотя, зачем я спрашиваю, это понятно.
– Мос, я пришел просить тебя об одолжении, которое может стоить тебе жизни.
– Ты думаешь, я боюсь смерти?! – гордо вскинул он свою большую голову. – Если я и сижу здесь, то лишь для того, чтобы защитить своих слуг и семью.
– Мос, – я взял Эмли за плечи и подвел к нему. – Эта девушка моя нареченная сестра, сможешь ли ты отдать жизнь, защищая ее?
– Уж не считаешь ли ты меня трусом, Андрэ?! – совсем рассердился Леперен.
– Если с тобой что-то случится, есть ли кто в доме, способный стать ей покровителем?
– Здесь мой племянник. Он честный человек, – Мос немного помолчал. – Ты хочешь оставить ее у меня?
– Да. Ее положение таково, что наша компания грозит ей смертью, но жизнь ее – самая дорогая во всей Империи. Для меня, – добавил я.
– Ладно. Детка, беги в комнаты, – сказал Мос, обращаясь к Эмли.
Эмли подошла ко мне и, встав на цыпочки, чмокнула в щеку.
– Вы мой спаситель, – прошептала она и убежала в темный грот коридора.
Мос пытливо посмотрел на меня и, прочистив горло, спросил:
– Зачем ты заварил эту кашу, Андрэ? Я знаю, что вы боретесь за правое дело, но зачем война?
– Ради идеи, которая сегодня, нет, несколько лет назад стала прахом. Я хотел изменить одну вещь, которую теперь, как оказалось, изменить в силах только Бог.
– Ты говоришь загадками. Я не понимаю тебя.
– Скоро поймешь, – горько улыбнулся я. – Поклянись, что ни один волосок не упадет с головы Эмли.
– Клянусь.
– Закрой все окна, все двери, когда я уйду. Не открывай никому, не зажигай свет. Условный сигнал: два коротких, один сильный удар. Да поможет тебе Бог!
Мос проводил меня до выхода из переулка и, пожелав удачи, вернулся в дом.
Ветер перемен трепал мои волосы, которые теперь можно было не скрывать, горьковатым дымком расправы веяло от стен. Я заварил страшную кашу, как сказал Мос, и не имел понятия, как ее расхлебать. Тяжело вздохнув, я окликнул Ланета и Хорна, и мы пошли по засеянным смертью улицам к дворцу набожника.
Ночь наступала на Город, обещая жителям бессонное бодрствование взамен пышного празднества, им придется прятать деньги и добро от мародеров и воров, которых было немало в нашем бравом войске, но такова была цена войны, и с этим я ничего не мог поделать. Я очень надеялся, что Мос послушает моего совета и примет все возможные меры для укрепления дома, ведь теперь от его рассудка зависит жизнь одного маленького беспомощного существа, способного посеять в этой стране страшный хаос.
Дворец единственный был ярко освещен. Вокруг него стояла усиленная охрана, которая при виде меня подняла вверх мечи и огласила пустынную улицу приветственными и радостными криками.
– Да здравствует Андрэ, наш набожник!
Я протолкался сквозь толпу этих счастливых людей и спросил у одного – бородатого немолодого, судя по всему начальника караула: