– Нет-нет, господин, не делайте этого, вас убьют. Эти люди ради гордости и родного отца не пожалеют. Я должен вам сказать…
Но, не договорив, он шарахнулся в сторону и исчез в кустах. Мгновение спустя я увидел причину его побега. Это была Серпулия. Она лавировала меж куч урожая, и направлялась прямо ко мне.
Недолго думая, я скрылся в кустах и ничком повалился в небольшой овражек, стремясь укрыться от нежелательной собеседницы. Я устал, и у меня не было настроения развлекать ее.
Серпулия подошла к зарослям и, нерешительно потоптавшись, дала задний ход. Подождав, пока она скроется из вида, я поднялся и вошел под сень огромных деревьев, чем-то напоминавших дубы, только листья у них были круглые, похожие на большие монеты.
Непередаваемой свежестью пахнуло на меня, и легкий запах воды, как магнитом, потянул углубиться в дебри. После пяти минут ходьбы я оказался на небольшой каменистой площадке, кромка которой касалась вод небольшого озерца с прозрачной и свежей водой.
В мгновение ока я стянул одежду и, взмахнув руками, нырнул в озеро. С благоговейным трепетом радости рассекал я прохладные воды, которые минута за минутой вселяли в меня бодрость и новые силы; милая вода снимала натруженность и воспаление со страждущих рук.
Сделав пару кружков туда обратно, я направился к импровизированному пляжу, но около самого берега застыл в удивлении: на камнях, сложив по-турецки ноги, сидел Жука и самым наглым образом рылся в моих карманах.
– Ну что ты за господин? – недовольно проворчал он, отпихивая мои штаны и принимаясь за кафтан. – Ни монетки нет в карманах. Даже я богаче тебя.
Жука достал из складок своего рванья небольшой мешочек и довольно побренчал им.
– Жука – бережливый, – улыбнулся он беззубой улыбкой. – Жука – хитрый.
– А не думаешь ли ты, хитрец, что я могу отлупить тебя, чтобы ты больше не лазил у меня по карманам? – усмехнулся я, выходя из воды.
– Не-а. Я ведь нужен тебе, как источник сведений. Все повстанцы любят Жуку за сообразительность и хитрость.
– Но я же не повстанец, Жука, – проговорил я, натягивая одежду прямо на мокрое тело.
– Да?! – по его тону я понял, что он мне не поверил.
– Я, между прочим, теперь младший брат хозяина деревни Хоросефа…
– Весьма удачная, но очень опасная маскировка,– невозмутимо настаивал на своем оборванец. – Даже если это не так, то кто же вы? Как слепой котенок, ничего не понимаете в жизни хотов, боитесь и шага лишнего ступить без разрешения Хоросефа, неразговорчивы, а задаете слишком много вопросов, все что-то пытаетесь разузнать. Какие, по-вашему, подозрения могут появиться у людей?
Жука хитро прищурил маленькие глазки и с явным наслаждением почесал в грязной взлохмаченной шевелюре.
Я полностью оделся, покрепче затянул пояс и в самом деле задумался. Судя по всему, плохо живется людям, раз есть недовольные, я же хоть как попадал под подозрение своими глупыми расспросами. Правда, зачем еще человеку приспичило спрашивать об устройстве села и обычаях, если он не шпион. Положение, в которое я попал, было двусмысленным: с одной стороны, я вызывал оправданные подозрения, с другой, доверие ко мне Хоросефа, говорило людям о моей порядочности.
– Жука, – наконец, нарушил я молчание. – Ты обещал мне рассказать о Городе Семи Сосен. Что это такое?
– А что мне за это будет?
– Я тебя не побью, – пошутил я, но он принял мои слова всерьез.
– Как хочешь, господин, – и он изящно склонил свою лохматую голову.
– Так что это за город? – теряя терпение, спросил я.
– Это рай на земле, обитель Императора, – восторженно закатив глаза, ответил Жука. – Огромный город, что лежит у прекрасной реки Митты. Великие просторы окружают его со всех сторон. Четыре широких, мощеных холофолью, дороги, ведут в него с четырех сторон света. А какие там дома! Как роскошь, какая просвещенность! Но даже это не главное. Суть – сам бунтарский воздух города – там разрешено все, что не запрещено… – Жука на мгновение остановился, затем продолжил. – Но так было. Теперь мерзкие хоты заполонили страну, и никто ничего не может поделать, даже повстанцы. Глаза Императора стали слепы, и он больше не видит, что его окружают одни враги и предатели.
Жука замолчал, уныло повесив голову.
– Да, веселые ты рассказываешь сказочки, Жука. Что-то мне у вас не по нраву, – я слегка передернул плечами, ощущая неприятный холодок, пробежавший по спине. Мне показалось, будто кто-то наблюдает за мной из соседних кустов.