– Погоди, у меня есть для тебя сюрприз.
Маринка артистически округлила глаза и недоверчиво улыбнулась.
– Что еще?
Я поднял коробку с подарком и торжественно протянул ей.
– Держи, это тебе подарок с далекого Севера.
Не в силах справиться с любопытством, она быстро разорвала обертку и открыла коробку. Глаза ее расширились, она ахнула и вытащила купленное мною платье. Она вертела его в разные стороны, гладя мягкую ткань, а лицо ее выражало неописуемую радость, восхищение и восторг. Мы с мамой понимающе переглянулись.
– Ой, я сейчас же это надену, прям сейчас, я не выдержу, – и она побежала переодеваться.
Мама недоверчиво посмотрела на меня.
– Неужели ты и вправду тащил его с самого севера?
– А как ты думаешь? – с хитрой улыбкой ответил я.
Маринка, как фея из волшебной сказки, вышла из комнаты. Костюм сидел на ней прекрасно, и я был рад, что не ошибся с размером. Через тонкую мерцающую ткань накидки просвечивала коротенькая кофточка, длинная юбка блестящими волнами спадала к ногам.
– Ну как? – полушепотом спросила она, медленно двигаясь по комнате.
Я поднял вверх большой палец и также полушепотом ответил:
– Умопомрачительно!
Маринка радостно засмеялась:
– А что, и вправду такое на Севере носят?
Теперь был мой черед рассмеяться.
– Вообще-то, на Севере не одеваются так, в этом наряде замерзнуть недолго. Обычно там носят меховую шапку, меховую шубу, меховые варежки, меховые штаны, ну и носки, конечно, тоже меховые.
– Ну, как будто я не знаю, что на Севере носят на улице, я про помещение говорю.
Я серьезно закивал головой.
– Да, конечно, в помещении еще и не такое носят.
– Ну все, я пошла, а то магазин скоро закроется, – сказала она и направилась в прихожую.
– Ты куда это направилась в таком виде? – строго крикнула ей вслед мама, но дверь уже закрылась, и ее вопрос остался без ответа.
– Я, мама, и тебе подарки привез.
– Какие же это подарки? Цветы ты мне уже отдал, – пожала она плечами.
Я протянул ей коробку самых дорогих конфет, какие только мог найти, и бутылку шампанского.
– Спасибо, я так и думала.
– О, мама, не будь такой. Я только в последний момент вспомнил, что нужны гостинцы, ну, ты понимаешь?
– Да уж, конечно, понимаю, – она весело подмигнула и пошла накрывать на стол.
Я сидел и рассматривал почти не изменившуюся обстановку комнаты. Чувствовалось, в квартире давно не было ремонта, и я подумал, что теперь, когда у меня есть деньги, я могу себе позволить сделать хороший модный ремонт, обновить обстановку. Да и Маринка теперь точно поступит в экономический; и мама будет счастлива, ведь она сразу помолодела лет на десять, когда увидела меня, вот что значит любимый сын.
Дверь в прихожей заскрипела, что-то глухо стукнуло, и из дверного проема выплыла Маринка, вся красная и смущенная.
– Ты не представляешь себе, сразу пятеро парней обратили на меня внимание на улице, целых пять! Обычно и от одного ничего не дождешься, а тут… один из них сделал мне такой комплимент, ох! До сих пор не могу успокоиться. Андрюшка, как же хорошо, что ты вернулся, как хорошо! Я так по тебе скучала, – продолжила она, усаживаясь на ручку моего кресла. – Все думала: вот приедешь ты, и все тогда совсем по-хорошему пойдет, все изменится. Я помню, что ты сказал, когда уезжал. А ты помнишь?
Я утвердительно кивнул: я помнил. Перед отъездом я обещал Маринке, глядя на ее заплаканное и растерянное личико, что, вернувшись, обязательно сделаю так, чтобы мама больше никогда не горбатилась на заводе, не губила здоровье, добывая деньги.
Дождавшись моего кивка, Маринка продолжила:
– Знаешь, я все думаю, как несправедливо обошлась с нами судьба, забрав у нас папу. Будь он жив, сейчас все было бы иначе.
– Не думай об этом, Марин. Я не забыл свое обещание, и обязательно его исполню, – я перешел на шепот. – За эти пять лет я заработал достаточно денег, чтобы на первых порах жить без тревог, к тому же я собираюсь идти искать работу. И теперь мама сможет отдыхать, а ты обязательно поступишь, куда хочешь. Теперь я буду работать.
– А ты знаешь, – прошептала она мне на ухо, – мама очень без тебя скучала, даже плакала ночами, когда думала, что я сплю. А когда ты уехал, она первое время простить тебе этого не могла, все говорила: «Разве здесь ему работа по душе не нашлась бы!» А на самом деле, она мечтала, что ты в институт поступишь, да тебя с золотой медалью хоть куда бы приняли, а ты… Вот она и расстраивалась. Как ты говорил, я за ней присматривала, за старшую в семье оставалась. Считай, я свои обязанности выполнила и перекладываю их на тебя.
При этих словах она хлопнула меня ладонями по плечам, как я когда-то хлопнул по тоненьким девчоночьим плечам, взваливая на нее заботу о матери.