Грязнуля внял увещеваниям Нюха. Не то чтобы он сильно беспокоился о том, что ему могут перегрызть горло, но предупреждать волков о своем приближении ему не хотелось. Естественно, Нюх хотел застать волков врасплох. А если колокольчики будут постоянно звенеть, то еще неизвестно, кто кого застанет врасплох. Волки умеют отлично маскироваться — спрячутся так, что ты и в двух шагах никого не заметишь. А потом набросятся — и конец. Так что лучше, чтобы они не знали о твоем приближении.
Когда наши велосипедисты подъехали ближе, они обнаружили, что на поляне стоит здоровенный волчище и, запрокинув голову к небу, вдохновенно выводит свою песнь. Глаза у него были закрыты, а нос обращен к луне. Вой был такой пронзительный и тоскливый, какого им никогда не доводилось слышать. Из леса доносились и другие голоса, волки и волчата подвывали вожаку, кто во что горазд. Ни о какой стройности или гармонии и речи не было. Самым главным было выть как можно громче, а в перерывах между воем еще и скулить.
Что и говорить, зрелище было устрашающее, ибо нет ничего страшнее взрослого волка, такого огромного, что он легко мог бы проглотить всех трех ласок вместе с их велосипедами. Широкая грудь, сильные лапы, которые опирались на камень и легко удерживали громадное тело. На его шкуре поблескивали капельки вечерней росы. А с земли поднимался туман, делая волка немного призрачным.
Плакса вздрогнул.
— Только посмотрите на него! — прошептал он. — В жизни такого громилу не видел. Может, лучше вернуться и сесть на поезд?
— Я бы с тобой согласился, — мрачно признал Нюх, — если бы в этом волке не было чего-то странного. Взгляните-ка на него повнимательнее. За все время, что мы наблюдаем за ним, он не шевельнул ни единым мускулом, ни разу не переступил лапами, а ведь такое пение отнимает много сил. Он ни разу не вдохнул воздуха, не опустил голову между руладами, чтобы захлопнуть пасть и выбрать лучшее положение для пения…
— Вот захлопнет он пасть и проглотит нас, если мы сейчас же не уберемся, — предостерег Плакса. — Попомните мои слова.
Но Нюх настоял на том, чтобы они двинулись вперед. Ласки спрятали велосипеды в кустах и дальше пошли пешком. Добравшись до деревьев, они тотчас ощутили запах дыма. Немного дальше между деревьями виднелся костер. А вокруг него сидели странные фигуры. И фигуры эти никак не могли быть волками — слишком уж они были малы, даже меньше ласок, которые сейчас осторожно подползали к ним.
Вокруг костра их сидело десятка два, они смеялись и болтали, но такими пронзительными голосами, что, казалось, не привыкли сидеть у костра в компании и обсуждать что-то. Да и вообще им не очень-то нравится быть вместе. Эти животные, в отличие от волков, собирались лишь в случае крайней необходимости.
— Землеройки, — пробормотал Грязнуля. — И сколько их тут! Интересно, ведь они не переносят друг друга, так что же тут делает вся эта толпа?
В древние времена считалось, что землеройки нисколько не умнее мышей и разум у них отсутствует. Но недавно Нюх прочел в газете, что какой-то профессор из университета Туманного обнаружил в тех местах, где живут землеройки, глиняные таблички со странными царапинами. Он объявил, что это не что иное, как победные песни землероек и того периода, когда нынешние животные не умели даже говорить.
Ну а «волк», стоящий на поляне, был всего-навсего чучелом. Теперь, когда ласки подобрались ближе, Нюх отчетливо это видел. Его тело было связано из снопа соломы, лапы — из картофельной ботвы, хвост — из осоки, а уши — из сухих листьев.
Вскоре ласки поняли и происхождение «волчьего» воя.
В кустах между двумя ветками была укреплена длинная раковина, и одна из землероек, прикладывая губы к узкому концу этой ракушки, дула в нее. Звук получался точь-в-точь как волчий вой — такой же жалобный и пронзительный. Итак, землеройки изображали волков. Но зачем? Для чего нужно было вводить в заблуждение весь городок?
Скоро ласки узнали и это.
Постанывая и кряхтя, землеройки поднялись на лапы и, отойдя от костра, надели маски, которые спереди выглядели в точности как волчьи морды. Издалека наверняка казалось, что из лесу вышли настоящие волки и медленно спускаются с холма.
— Так, — сказал Нюх, уже догадавшийся, для чего задуман весь этот маскарад. — Мы не можем оставить это. Идите-ка за мной.
С этими словами он снял с себя пиджак и пополз в сторону землеройки, который упоенно трубил в раковину. Добравшись до него, Нюх хлопнул «волка» по плечу. Землеройка так и взвился в воздух. Он взвизгнул, и, усиленный раковиной, этот звук долетел, наверное, до самого Туманного, не то что до каких-то там Воющих Холмов.