— Вы получили сообщение? — с изумлением спросил местный полицейский. — Но мы только-только сами узнали о том, что надо искать этих ласок.
— Телеграф! — победным тоном объявил Врун. — Еще одно изобретение. Мышиный код — точки и тире. Все, что нужно, — провод, который тянется от одного места до другого. Получая точки и тире, телеграфист переводит их в буквы, и вы получаете послание, отправленное из другого конца страны. Несколько секунд — и вам известно, что там происходит. Невероятно, не правда ли? Теперь преступники не сбегут от представителей закона — их везде настигнут предупрежденные через телеграф полицейские! Мы сможем пересекать горы, моря и океаны в поисках нарушителей. До них везде дотянется лапа закона.
Полицейские принялись бурно аплодировать.
— Ну а теперь, — спросил Врун, — вы уже осмотрели это место?
Он оглядел лагерь, полицейские тотчас энергично принялись обыскивать телеги и осматривать все вокруг, в том числе и кроличьи норы, безжалостно вытаскивая на свет их обитателей. Все это время Нюх сидел у костра и, притворяясь, что очень занят, помешивал ложкой не слишком аппетитно пахнущее варево. Наконец Врун заметил его.
— А это еще кто?
— Это? — переспросил еж. — О, эта жаба пришла к нам совсем недавно. — Нюх понимал, что еж пытается защитить своих, но и выдавать на расправу полиции незнакомого он тоже не хочет. Поэтому еж притворился, что ничего не знает. — Это — жаба-прачка. Насколько я понял, она жила где-то в долине, а к нам пришла, чтобы спросить, не надо ли что-нибудь постирать. Но я сказал, что мы все делаем сами. Ну, мы предложили ей немного супа. Мне показалось, что она голодна.
— Хм-м-м, — промычал. Врун. — Слушай, жаба. Ты видела тут в округе бродячих ласок?
Нюх еще ниже наклонил голову, так что его мордочка оказалась полностью скрыта от шефа полиции.
— Нет, сэр, — проквакал он. — Никаких ласок, сэр. А что они сделали?
— Сделали? — воскликнул Врун. Нюх почти зримо представлял, как закрутились колесики в мозгу шефа полиции, когда тот подыскивал подходящий предлог, для того чтобы арестовать ни в чем не повинных ласок. — Сделали? Они… Они совершили убийство! Вот что они сделали! А их главарь, Остронюх Серебряк, он… он… Он убил принца острова Статтленд и спрятал где-то его тело. — Казалось, Врун и сам доволен своей неожиданной выдумкой. Он яростно закивал, подтверждая собственные слова.
Нюх же почувствовал, как к его лицу приливает кровь, — это чудовищное обвинение привело его в ярость.
— Я… я слышала про Остронюха Серебряка, — заявил переодетый Нюх. — Как-то не похоже, чтобы он решил вдруг совершить подобное преступление. Насколько я знаю, он, наоборот, помогает полиции расследовать преступления.
— Иногда животные сходят с ума и заболевают бешенством, — тихо и немного злорадно сообщил Врун. — Ты лягушка, и тебе этого не понять, но порой на ласок — и даже на горностаев — находит затмение, кровь приливает к голове и они начинают бросаться на всех и вся. Так что порой мы забываем о том, что мы — цивилизованные существа, и снова превращаемся в яростных берсерков, какими были когда-то наши дикие предки…
— Жаба, — пробормотал Нюх, — я жаба, а не лягушка.
— Встань, когда говоришь с представителем закона, — приказал сержант-полицейский. — Тебя что, никто не учил, как надо себя вести?
Нюх встал, по-прежнему не поднимая головы.
— Хм-м? Значит, жаба? — переспросил Врун. — А ты что же, носишь меховые носки?
Нюх посмотрел вниз и с ужасом убедился, что платье жабы оказалось слишком коротким и из-под него действительно торчит его лапа. Понимая, что его инкогнито раскрыто, ласка вскинул голову.
— А теперь проверим, хорошо ли вы умеете управляться с этой машиной! — крикнул он и стремглав помчался к деревьям.
Врун тут же ринулся за ним. Он мгновенно нацепил очки и, уверенно нажав на всякие нужные рычажки, прыгнул в седло. Пароцикл взревел, выплюнул целый сноп искр и понесся. В баке булькала и кипела вода, колеса врывались в мягкую землю, обдавая бегущих следом полицейских грязью. Если бы под слоем грязи кто-то смог разглядеть выражения их морд, он сразу бы понял, что они полны решимости во что бы то ни стало захватить мерзавца, осмелившегося появиться на вверенной им территории.
А Врун, который до этого долго и упорно тренировался и поэтому чувствовал себя в седле пароцикла вполне уверенно, легко петлял между деревьями, приближаясь к беглецу. Что и говорить, он вполне освоился с новой машиной и теперь выжимал из двигателя все, на что тот был способен.