— Что это? — спросил Грязнуля. — Похоже, там кто-то проснулся.
— Очнулся от долгого сна, — пробормотал профессор. — Нужно пойти к нему, пока он не вышел сам.
— Кто? — испуганно спросил Плакса.
— Ну, понимаете, я сделал его из разных кусков, какие только нашлись на нашем кладбище, — пояснил профессор Джайд, отвязывая вторую веревку. — По крайней мере, тело. А мозг я нашел в одной из старых лавчонок. Дама, которая продала его мне, уверяла, что этому мозгу не меньше сотни лет. Говорят, что он принадлежал какому-то маньяку-убийце и попал в лавку из музея криминальной полиции. Лично я думаю, что там он оказался после того, как его владелец скончался в сумасшедшем доме. У этого мозга странный серовато-зеленый цвет с красными прожилками и пузырями.
Раздался новый стон и треск, как будто в сарае что-то ломали.
— Ушам своим не верю! — воскликнул Плакса, с ужасом глядя на сарай. — Вы все-таки сделали это! Вы оживили мертвеца! И кто же этот маньяк? Горностай?
Шар начал рваться вверх, но Грязнуля держался за последнюю веревку, удерживающую корзину на земле.
— Нет, мозг принадлежал кунице. Ну, то есть я так думаю, что кунице. Хотя мозг больше похож на старый орех…
Тут дверь распахнулась, и на пороге оказался зверь, похожий непонятно на что. Он был составлен из разных кусков — передние лапы когда-то принадлежали норке, задние — барсуку, голова — выдре, а траченный молью хвост — белке. Кто знает, чье у него было сердце, но мозг, как уже говорилось, принадлежал сумасшедшему кунице.
Угрожающе размахивая лапами, монстр направился к ним. Профессор Хайд подбежал к нему и, размахивая палочкой, принялся кричать:
— А ну-ка назад, Станкенштейн! Возвращайся обратно! Назад! Зачем ты опять порвал цепи? Фу! Плохой мальчик! Сколько раз я тебе говорил…
Наши ласки увидели, как маленький профессор своей маленькой и совершенно не опасной палочкой пытается загнать обратно в сарай свое страшное творение.
И тут шар взлетел.
— Не уверен, что мы снова когда-нибудь увидимся с профессором, — сказал Плакса, глядя вниз. — Этот монстр только что перекусил его палочку.
Но у ласок хватало забот и помимо оживленных чудовищ. Воздушный шар уносил их, а под ними простирались поля, похожие на залатанное одеяло. К счастью, они уже взлетели выше деревьев, так что можно было не опасаться того, что шар напорется на острый сук. К тому же тут не было гор, о которые они могли разбиться. Поэтому им оставалось только сидеть и любоваться проплывающими внизу видами. Плакса попытался так и сделать, но у него закружилась голова, и он предпочел устроиться на дне корзины — он боялся высоты. А вот Грязнуле все было нипочем.
Вокруг воздушного шара летали птицы, но они вовсе не собирались нападать на путешественников — они удивленно смотрели на огромный нелепый предмет, который двигался по территории, которую птицы издавна привыкли считать своей. А в корзине спокойно горел огонь, Грязнуля иногда подкладывал уголь, чтобы пламя не потухло. Вообще-то огонь еще и согревал ласок, потому что чем выше они поднимались, тем холоднее становилось. Теперь, с высоты птичьего полета, земля казалась совершенно не такой, какой они привыкли ее видеть.
Ласки пролетали над деревнями и городами, и все бросали дела, чтобы посмотреть на невиданное доселе зрелище. Люди и животные останавливались и глазели на чудо. Фермеры на полях провожали путешественников взглядами — наверное, им тоже хотелось улететь. Несколько раз отважные ласки снижались, и тогда целые стада мышей, которые замечали, что на них сверху летит что-то непонятное, пускались наутек. Один раз шар едва не врезался в водонапорную башню, но Грязнуля сумел быстро разжечь огонь, и шар взмыл вверх, едва не коснувшись крыши строения.
Поздно вечером на горизонте показались дома и башни Туманного. Солнце уже коснулось горизонта одним краешком, но было еще довольно светло, и ласки отлично видели знакомые места. По улицам сновали экипажи, тележки и просто прохожие. Сверху был виден фруктовый и мясной рынок, магазинчики и лавчонки, в которых продавались всякие мелочи.
— Прямо сердце щемит, — сказал Грязнуля при виде города. — Как же я скучал по этим улицам!
— А вот я — нисколько! — заявил Плакса. — Думаю, я вполне мог бы жить в деревне.
— Нет, Плакса, тебе бы там не понравилось. Туда хорошо приехать в гости, но жить все время… Нет, ты бы не смог.