Он продолжил свою родословную, но его слушали без особого внимания.
— Бомбы! — мрачно сказал Нюх. — Если мой кузен и вправду решил нас всех взорвать, то лучше места ему не найти. Размести взрывные устройства в канализации — и все улицы взлетят на воздух. Я объяснил… прошу прощения, как к вам лучше обращаться? — прервал он свою речь.
— Вы имеете в виду человеческое обращение «мистер» или «миссис» или «джер» или «джисс» у ласок? — переспросил крыс.
— Да-да, именно это я и имел в виду.
— Сир. Правильная форма обращения к крысам — сир. Так что можете меня называть сир Тоддлебек. Моего товарища зовут сир Спенглбрайт, а ту крысу — сир Джелливарбл. У нас нет различий в обращении к мужским и женским особям. Здесь, в канализационных трубах, все равны.
Три ласки в изумлении уставились на него, и, видя их удивление, крыс счел нужным объясниться:
— С. И. Р. — Серьезно Интересная Крыса. Некоторые считают, что правильнее было бы расшифровывать это как Серьезно Интеллектуальная Крыса, но интеллект — это ведь неотъемлемая часть любого, вы согласны? А вот интересным умеют быть далеко не все, верно?
— О… Да, несомненно, вы правы, сир Тоддлебек.
Крыс вздохнул и сцепил передние лапы за спиной.
— Я рад, что вы решили спуститься и поговорить с нами, — сказал он. — О нас все забыли, и мы живем как будто в прошлом. Все это происходит потому, что мы изолированы от внешнего мира. Мы отстали от прогресса, мы говорим на старинном языке, и этому есть несколько причин. Нами пренебрегают те, кто ходит над нашими головами по улицам. Мы слышим лишь их шаги — шаги тысяч животных, спешащих по своим делам. Мы слышим грохот экипажей и тележек, запряженных мышами. Но о нас все забыли. И это печально. Весьма печально. — Крыс понурил голову, а некоторые крысы, стоящие неподалеку, даже принялись вытирать выступившие на глазах слезы.
— Но вы — крысы, — выпалил Плакса, долго не думая. — Вы всегда были нашими врагами. Нельзя же ожидать, что мы станем дружить с крысами из канализации!
Нюх наградил его тяжелым взглядом — вряд ли такие слова могли прийтись кому-либо по вкусу. Сир Тоддлебек обиженно уставился на Плаксу, усы у него поникли, плечи опустились, а хвост, который до этого выписывал замысловатые вензеля, печально опустился на мокрые камни.
— Крысы из канализации, — с горечью повторил Тоддлебек. — Крысы из канализации — вот как, стало быть, нас называют! Они даже забыли наше настоящее имя. Ваши исконные враги — не мы, а крысы с болот, что расположены на севере острова. Нас зовут «обычные крысы», а их — «корабельные». Разумеется, слово «обычные» вовсе не значит «обыкновенные». Еще нас называют «домовые крысы», а они — крысы черные. У нас красивый язык, настоящий язык, хоть вам, возможно, он и кажется несколько устаревшим. Разумеется, язык черных крыс стал немного понятнее с тех средневековых времен, о которых вы говорите, но они до сих пор не в состоянии использовать такие красивые слова, как мы. Для них речь — всего-навсего инструмент войны. Поэтому в их языке гораздо чаще встретишь слова, которые относятся к военным действиям и оружию. А вот наш язык предназначен для поэзии, прекрасной прозы, сказаний. Это язык куртуазности, учтивости и любезности… Мы соревнуемся лишь на поприще красоты и изысканности слога, а не на поле брани. Так что, мои дорогие ласки, никогда не путайте нас с крысами северных болот — варварами и драчунами.
— Простите, — пробормотал пристыженный Плакса. — Я больше никогда не стану называть вас канализационными крысами.
— Полагаю, это будет правильно. И примите мою глубочайшую благодарность.
— А что такое куртуазность? — шепотом спросил Плакса у Грязнули.
— Не знаю, но наверняка что-то благородное. Хотел бы я вот так запросто говорить такие сложные слова.
— Итак, — прервал их Нюх, — если вы заметите что-то похожее на бомбу, вы пошлете мне записку, хорошо? Я живу в доме номер семь по Хлебной улице. Если меня не будет дома, джисс Хлопотуша передаст мне вашу записку, когда я вернусь.
— Думаю, в наших интересах поступить именно так, — ответил Тоддлебек. — Если здесь взорвется подобное устройство, можете представить, какой поднимется шум. И даже если город устоит, то мы все наверняка совершенно оглохнем. А могу ли я предложить вам небольшую экскурсию по нашему миру? Вы увидите вещи, которые, без сомнения, вас удивят.
Плакса расстроился и огорчился, когда Нюх принял приглашение. Впрочем, экскурсия и в самом деле оказалась весьма интересной и познавательной.
Здесь даже оказались места, где светили настоящие фонари — совсем как в верхнем городе. У крыс имелся даже собственный фонарщик, в чьи обязанности входило зажигать фонари и заменять фитили, когда старые прогорят, — словом, он делал то, чем совсем недавно занимался Грязнуля.
Под землей жил своей жизнью город, в котором точно так же, как и наверху, жили и работали животные. Тут кипела жизнь, которая в сущности не отличалась от той, что шла наверху, разве что толкались все куда меньше и говорили гораздо вежливее. То и дело слышалось: «Добрый день, сосед». Если в нешироком водостоке вам навстречу кто-то тащил громоздкий тюк, вы должны были посторониться и, отдав поклон, пожелать доброго здоровья.
Тут никто не лез в чужие дела и не пытался преследовать непонятное. В какой-то момент ласки оказались под особняком мэра Недоума, где стало ясно, что он ест слишком много жирного — возле сливной трубы все камни были покрыты толстенным слоем сала. Неудивительно, что у мэра были проблемы с сердцем.
Наконец, всех троих доставили к тому месту, откуда они могли выбраться на поверхность.
— Благодарю вас, друзья. Желаю вам доброго дня, — сказал Нюх и получил в ответ подобное же пожелание, которое было сопровождено неизменными поклонами.
Плакса ужасно обрадовался тому, что они выбрались из этой передряги живыми и невредимыми. Теперь темные туннели с потеками воды на стенах уже не казались такими мрачными и страшными, как вначале. Да и сточные воды вроде бы пахли не так противно. Впрочем, говорить, что он не прочь поселиться здесь навсегда, Плакса все-таки не стал бы.
По потокам воды, которые стекали с потолка туннелей, ласки догадались, что наверху идет дождь. Когда все трое вылезли на поверхность, в городе уже стояла глубокая ночь, а с неба лились непрерывные потоки воды. Они закрыли люк и пошли по улице, наслаждаясь свежим воздухом. Наши ласки направились в кафе, чтобы выпить по чашке горячего шоколада, согреться и обсудить то, что произошло с ними сегодня.
— Мне и в голову никогда не приходило, — признался Грязнуля, — что у нас под ногами целый город! Подумать только, крысы проводят в этих подземельях всю жизнь! Но как вы-то о них узнали, джер Серебряк? Вы уже когда-то с ними встречались?
— Нет, но до меня долетали слухи. У меня есть друг по прозвищу Возила. Он занимается тем, что вылавливает из реки все, что может помешать движению лодок и кораблей. Так вот он иногда встречал крыс. Их, случалось, выносило в реку потоком воды во время сильных ливней. Именно он и рассказал мне о крысином сообществе.
— Зато теперь вы предупредили их об угрозе вашего братца-анархиста, — сказал Плакса. — Будем надеяться, что крысы обнаружат его бомбы, если они там заложены.
— Да, — ответил Нюх, — будем надеяться. А теперь нам надо заняться поисками принца. Надеюсь, что он еще жив. За работу взялись не только мы, и боюсь, время сейчас имеет решающее значение…
8
На следующее утро после путешествия по подземному миру Нюх отправил своих помощников в город. Он велел им искать ласку, у которого на носу такое же светлое пятнышко, как у него самого.
— Это наша фамильная черта, — пояснил он. — У всех Серебряков на носу есть такая отметина.
— Значит, надо осматривать тупики, подвалы и ниши — все такие места, где он может скрываться.
— Да ищите во всех дырах, — сказал Нюх. — Возможно, в одной из них он и окажется. Но он хитер и осторожен. Так что вы сумеете его разыскать, только если будете расспрашивать, не видел ли кто-нибудь или его самого, или его адские машины. А я отправлюсь к лорду Мудрому. Кроме того, что он коллекционирует все, что только можно себе представить, он еще отлично знает все знатные семейства. Сам он аристократ до мозга костей и считает, что падение дворянских родов — величайшая трагедия.