И вот она начала восхождение. Звенящий Роджер пробил половину первого, тридцать минут он отбивал нежным перезвоном, от которого не дрожали стены и не содрогалось все живое. А четверть часа он вообще отмечал одной нежной нотой, еще тише, чем перезвон, которым отмечалась половина часа. Так что у Дафны было двадцать девять минут на то, чтобы спокойно подняться наверх. По крайней мере, ей не надо бояться, что бой часов заставит ее слететь с башни, словно осенний лист. Но подъем все равно предстоял трудный — по отвесной стене и в совершенном одиночестве, без друзей и помощи.
— Пожалуйста, ну пусть она упадет, — пробормотал Врун, и на сей раз вполне искренне. Он отлично понимал, что мэр придет в ярость, если никто не пострадает во время экзамена. Недоум, несомненно, предпочел бы, чтобы чье-нибудь тело, неподвижное и бездыханное, уже лежало на мостовой. Тогда мэр причитал бы и суетился, хотя в глубине души был бы страшно доволен. Но сам Врун отнюдь не был таким кровожадным, как его хозяин. Он притворялся лишь ради того, чтобы самому не оказаться на месте какого-нибудь бедолаги, не угодившего всесильному мэру. Но если все-таки она упадет, то пусть это произойдет быстро и безболезненно — раз, и все кончено. Никаких долгих мучений, переломов, криков боли. Один удар — и все. Конец.
А маленькая ласка по имени Дафна карабкалась вверх. Она поднималась по гладкой стене Звенящего Роджера, цепляясь когтями за малейшие выбоины и щели между кирпичами. Иногда она даже цеплялась зубами за деревянные штыри, торчавшие из стены, чтобы дать лапам отдых. Ее хвост дергался из стороны в сторону, помогая сохранять равновесие, а уши — то плотно прижимались к голове, то снова вставали торчком, показывая настроение их владелицы.
А внизу за восхождением ласки следили ее друзья — ласки, которые уже побывали на высоте, которую никто прежде не покорял. Они, конечно, переживали за Дафну, но знали, что она умелый скалолаз, и поэтому верили, что все будет в порядке.
Но собравшаяся на площади толпа не знала о ее ловкости и сноровке, и все с ужасом смотрели, как она карабкается вверх, каждый раз замирая, когда она переставляла лапу или цеплялась зубами, чтобы немного передохнуть.
— Только бы не сорвалась, — шептали зрители. — Только бы не посмотрела вниз!
Они уже представляли, как она смотрит вниз, у нее кружится голова и она с криком падает, судорожно пытаясь ухватиться за гладкую стену.
Однако Дафна упорно продвигалась вперед.
Когда она уже одолела семь восьмых пути, стрелка часов внезапно скакнула на единицу. До этого никто и не смотрел на время — все не отрываясь следили за маленькой отважной лаской. Все так переживали за нее, что совершенно забыли о времени. Дафна почувствовала, как механизм часов внутри башни заскрежетал, как колеса, колесики и шестеренки на мгновение замерли, потом заскрипели… Что же будет? Ласка оказалась в критическом положении. Правда, удар колокола должен быть всего один, но Дафна была как раз на таком месте, где она удерживалась на стене лишь когтями, а они могли соскользнуть в любой момент.
Бом!
Звон, казалось, донесся из самого сердца башни, и Звенящий Роджер содрогнулся до основания. Можно было подумать, что какой-то великан пробуждается от столетнего сна. У маленькой Дафны соскользнули когти, и она тотчас вцепилась зубами в выступающий кирпич, пытаясь удержаться. В толпе кто-то вскрикнул: «Держись!»
В толпе нашлось немало тех, кто последовал его примеру и закричал, пытаясь поддержать Дафну. Другие, наоборот, зажали рты лапами, чтобы не напугать малютку на башне.
Кто-то начал петь детскую песенку «Хикори-дикори-док», чтобы подбодрить ласку.
Конечно, на самом деле песенка поется не совсем так, и мышка из этой песни падает с часов, но сейчас нужно было придумать другой конец для песенки. И похоже, именно песенка помогла Дафне. Она подтянулась и нашла новую опору для лап. И спустя десять минут она добралась до самого верха башни. На часах было десять минут второго. Толпа внизу ликовала. Все смеялись и кричали от радости, в воздух летели шляпы и кепки, приветствуя маленькую отважную ласку.
Недоум был в ярости.
Врун стоял перед ним навытяжку, сжимая в лапе шляпу, и гадал, не лучше ли было ему самому умереть. Иногда горностай Недоум в глазах Вруна приобретал очертания кровожадного белого медведя, которые, как известно, славятся огромными размерами и свирепостью. И вот сейчас мэр злобно сверкал глазами и орал:
— Ты хочешь сказать, что ни один из них не упал и не разбился? — Он подошел к камину и подбросил туда еще угля. Вероятно, от злости он мерз еще больше, чем обычно. — Никто не свалился, чтобы мы могли устроить похороны?
— Нет. Там была одна ласка, которая чуть было не сорвалась, но все начали ее подбадривать и даже петь песню, так что она спокойно взобралась на самый верх.
— Надеюсь, ты не пел? — прорычал мэр, исподлобья взглянув на Вруна.
— Нет, — солгал шеф полиции. — Я не пел.
— Но и не остановил их?
— Это продолжалось всего минуту или две, а потом уже поздно было что-либо предпринимать.
Мэр вздохнул:
— Я всегда говорил, что ты идиот, Врун, и время только доказывает мою правоту. Ну да ладно. Еще другие ласки полезут на башню, чтобы сдать этот экзамен. Полагаю, не стоило рассчитывать на удачу и надеяться, что в первый же день кто-нибудь свалится. Иди. Арестуй кого-нибудь. И отправь в тюрьму. В общем, займись делом.
— Да, мэр, — с облегчением вымолвил Врун, пятясь от стола мэра. — Если встретите свою сестру, передавайте ей привет.
— Не смей к ней лезть, Врун!
— Да, конечно. Извините, мэр. До свидания.
37
Бриония наблюдала за восхождением маленькой ласки с начала до конца. Вместе с прочими прохожими она оказалась на площади. Когда все было закончено, она подошла к успешно сдавшей экзамен Дафне и о чем-то поговорила с маленькой лаской. После этого они отправились на Хлебную улицу, 7, где их ожидали Нюх, Грязнуля, Плакса и землеройка Огрибакет.
Все сидели за столом и, увидев неожиданную гостью, которая пришла вместе с Брионией, переглянулись.
— Ты и в самом деле думаешь, что она может взобраться на Башню Предателей? — недоверчиво спросил Нюх. — Прости, но с виду она совсем малышка и вряд ли способна на такое.
— Я только что видела, как она взобралась на Звенящего Роджера, причем совершенно одна, без всякой страховки, — ответила Бриония. — А поскольку часы как раз отбивали время, то можете себе представить, как башня тряслась. Так что эта малышка, — тут Бриония слегка обняла Дафну за плечи, — великолепно лазает по стенам.
— Но лезть придется в темноте, — напомнил Грязнуля.
— Ничего, — тотчас отозвалась Дафна, — я все равно полезу с закрытыми глазами.
Разумеется, это была всего лишь шутка, но трем ласкам и землеройке потребовалось некоторое время, чтобы осознать это.
— Да, она нам подходит, — наконец сказал Плакса, который первым догадался, что Дафна шутит.
Брионии вздохнула.
— Они немножко медленно соображают, — сказала она.
— Ничего не поделаешь, — ответила малютка Дафна. — Они же мужчины.
Нюх кивнул.
— Если вы уже достаточно повеселились, — произнес он, — то подойдите к столу. Смотри, Дафна, здесь лежат планы, которые я нашел в библиотеке лорда Мудрого. На них все башни Туманного, и в том числе и Башня Предателей. Приблизительно здесь, — Нюх указал пальцем, — мы подойдем к башне. Если присмотреться, то видны камеры на каждом этаже…