- Не понимаю, почему ты упорствуешь, - заговорил он, когда они вышли на авеню. - Если хочешь, я могу поспать и в прихожей. Не поверю, если скажешь, что у тебя нет прихожей.
- Прихожая у меня есть, но я не могу предложить тебе даже ее.
- А-а, понял. Квартиру занял любовник. Тот - состоятельный и верный.
- Нет у меня любовника.
- Как нет?
- Так - нет. Это ты ведь придумал, а я приняла, потому что противоречить тебе человек не в состоянии.
- А тот, толстый?
- Знакомый без значения.
- И ты назначала встречи, чтобы поговорить о бессмертии души?
- Принимай, как хочешь.
- Принимаю, как ты хочешь. Но не понимаю, почему ты отказываешь мне в квартире?
- Нет, ну ты действительно зануда. И тупой ко всему прочему. Ты что, думаешь: стала бы я мотаться по улице, да еще с тобой - не с другим кем, а с таким, как ты, - если бы у меня действительно было куда идти? Но послушай, дуралей: хоть я и не хнычу и не говорю о крахе, положение у меня точь-в-точь, как у тебя. У меня нет денег, нет и квартиры, или, вернее, квартира есть, но я не могу туда войти, не уладив один маленький счет...
- Могла бы и раньше об этом сказать.
- Раньше или позже - какая разница?
- Ты стыдишься своей бедности. Бедная, но гордая девушка.
- Ничего я не стыжусь. Просто не люблю нюни распускать, как ты. Только устаешь без толку.
- Не говори мне про усталость, а то ноги у меня начинают болеть вдвое сильнее. Знаешь, если б мне предложили выбрать одно-единственное из всех благ, я бы выбрал светлую комнату с мягкой постелью и бутылкой "кальвадоса".
- Это уже три блага. Ты просто ненасытен, Робер.
Они оказались перед Оперой. Кафе при "Гранд-Отеле" было еще открыто. В свете, падавшем из широких витрин, официанты в белых смокингах разносили закрытые крышками серебряные блюда.
- Могли бы перекусить, - предложила Mарианна, когда они проходили мимо.
- Ты с ума сошла. Один ужин при самом скромном аппетите стоит здесь шестьдесят франков.
- Я не говорю: здесь.
- Да хоть где.
- Хоть где мы можем взять по бутерброду с пивом, если твои пять франков действительно реальность, а не наглая ложь.
Робер сунул руку в карман - словно желая убедиться, что монеты действительно там, - но не ответил.
Они свернули на Рю-Комартен и зашли в какое-то маленькое кафе, где истратили деньги по плану Mарианны.
- Да, вот если бы нам сейчас и пятнадцать франков за гостиницу найти, то все проблемы на этот день были бы решены, - заметил Робер, допив свое пиво.
Он достал пачку "Голуаз", чтоб закурить, и выругался:
- Пусто!
Марианна досадливо вздохнула.
- А я-то на твои сигареты расчитывала. Ты только в галлюцинациях и силен: "Вот если бы это...", "Да кабы мне предложили то"... Если б вовремя проверил, обошлись бы и без пива.
- Не говори мне, а то я взбешусь. Мог бы поспать и в лесу. Мог бы и не спать. Мог бы даже идти дальше, если бы только были сигареты...
- Встаем! - прервала его она. - Ты и правда одни глупости творишь.
Они вышли и вновь зашагали по бульвару, а потом свернули на Рю-дё-Сез.
- Куда ты меня ведешь? - спросил Робер.
- Обожди здесь.
Она направилась к углу, где стояли две женщины, приостановилась, обменялась с ними несколькими словами, потом исчезла в другой улочке.
Робер прислонился к стене, но легче ему от этого не стало. Он достал носовой платок, постелил на бордюр и сел.
"Если бы мне предложили выбрать одно... Mарианна опять бы сказала, что у меня галлюцинации. Она не знает, она не понимает, что так легче проходит время.... Что после того, как проскитался годы и тысячи километров по этому городу, а не смог добиться ничего, ничего реального, то незаметно привыкаешь к галлюцинациям!"
Робер оперся руками о колени и подпер голову.
"Итак, на чем мы остановились?... Если бы я мог выбрать одно... Что бы я выбрал, в самом деле, если бы мог выбрать одно... Mарианну без сигарет... Или сигареты без Марианны... Трудный вопрос..."
- ...да ты спишь! Спит, кавалер, пока я тут с ног сбилась, запасы ему разыскивая.
Робер действительно задремал.
- На, держи!
Марианна подала ему сигарету - немного помятую, но целую. Он зажег ее, жадно вдохнул дым, потом опомнился:
- Это что - всё?
- И деньги на одну пачку. Тебе что, мало?
- Да я ничего не говорю. У проституток взаймы взяла?
- Да. И сигарету, которую ты куришь, тоже. Можешь выбросить.
Робер не ответил. Они снова вышли на бульвар и отправились к "Mагдалине". Церковь темнела в глубине - огромная и мрачная, напоминающая своими тяжелыми колоннами не церковь, а языческий храм.
- Вот, значит, в чем дело, - словно про себя сказал Робер. - Это - твое ремесло. Как я раньше не догадался.
- Не угадал.
- Да, да, это - твое ремесло. Поэтому, значит, ты и вертишься тут, в этом квартале. "Святая Mагдалина". Библейская блудница. Покровительница.
- Не угадал, говорю тебе.
- Да ты что, за идиота меня принимаешь? С чего это какая-нибудь проститутка в сумку к себе полезть соизволит, если ты ей не коллега?
- По твоей логике нельзя знать ни одной уличной женщины, если ты сама не уличная женщина ...
- Именно так.
- Послушай, дурень, а ты разве не знаком с массой людей в этом городе, не входя непременно в гильдию каждого из них?
- Это - другое дело. Не увертывайся, Марианна.
- Впрочем, у меня нет ни малейшего намерения тебя разубеждать. Продолжай себе думать, что я уличная, и отшатнись от меня.
- Не вижу связи. Я не говорил, что если это - твое ремесло, то я отшатнусь. Просто хотелось выяснить подробность.
- Для тебя это - подробность?
- Да, более или менее. Допустим, что нет. Но ведь не станешь же ты утверждать, что все эти годы оставалась при одном-единственном мужчине, а не сменила их хотя бы несколько. Значит, вопрос лишь в количестве.
- Ты циник, Робер. Вот ты кто.
- Нет, я просто человек без иллюзий.
Кафе на углу Рю-Руаяль было еще открыто.
- Возьмем сигарет, - предложил он.