Ногару показалось, будто пол уходит у него из-под ног.
— Они подумают, что я…
— … играешь в этой заварухе первую скрипку, дерьмовая ты голова. Тебе страшно повезло, что ни я, ни окружной прокурор так не думаем. Хотя, если бы не эти два фактора, я все-таки засадил бы тебя, как я уже говорил, ради твоей же пользы.
— Какие еще два фактора?
Харск снова сел.
— Мы с прокурором подозреваем, что из тебя хотят сделать великомученика. Если тебя арестуют, или пристрелят, или еще что-то в этом роде, и все моро узнают, чей ты отпрыск, — это как раз и будет той искрой, от которой все взорвется. Пока что нам приходится иметь дело с Зипперами — хотя и этого вполне достаточно.
У Ногара было такое ощущение, что его собственное прошлое наваливается на него; складывалось впечатление, будто он целое десятилетие занимался лишь тем, что убегал от собственного хвоста.
— Ты сказал два фактора…
— Второй — это постоянные свары между различными ведомствами. Ишэм захватила твое оружие, но во всей этой суматохе его не успели зафиксировать как улику против тебя. Тебе не могут предъявить обвинение в незаконном использовании оружия, когда у тебя нет его на руках…
Ногар взглянул на свой карабин, лежащий на столе. Он прекрасно понял намек Харска. Раджастан сунул «Винд» в кобуру и положил обоймы в карман.
— Я могу идти?
— Вали. Только сделай одолжение — перестань быть одной из моих проблем.
Когда Ногар поднялся в вестибюль, снаружи, на улице, уже занялся серо-голубой рассвет. Раджастан огляделся, с удовлетворением отметил, что на входе нет детекторных установок для обнаружения оружия, и направился к будкам видеофонов-автоматов, расположенных неподалеку от лифта. Он намеревался позвонить Мэнни, чтобы застать мангуста, пока тот не отправился на работу.
Видеофоны в вестибюле полицейского участка были в лучшем состоянии, нежели уличные, — это означало, что будки по крайней мере один раз в неделю очищают от экскрементов и замазывают грэффити. На вызов ответила Эйнджел.
— Кисуля, твою мать, где ты пропадаешь?
— Какого хрена ты подходишь к видеофону? — злобно прорычал Кисуля. — Никто не должен знать, что ты у Мэнни…
— Остынь, Кисуля, — попросила Эйнджел. — Что с тобой случилось? Пинки глаз не сомкнула всю ночь, Док тоже места себе не…
Оттолкнув крольчиху, перед камерой появился Мэнни.
— Ногар, черт побери! Где тебя носит! Почему ты не сказал мне, откуда у тебя рана в бедре?
Ногар виновато вздохнул.
— Извини, дружище, не хотел лишний раз тебя беспокоить.
Мангуст презрительно фыркнул.
— Беспокоить! Если бы я знал, я мог бы принять участие во вскрытии и попытаться сам извлечь твои пули… Впрочем, насколько я понимаю, тебе не предъявили обвинений?
— Да. Это была самооборона.
— Тебе еще повезло, не то упекли бы тебя на несколько лет, как пить дать. А сейчас ты где? Выглядишь ты, надо сказать, отвратительно.
— Это диагноз профессионала? — Ногар был по-прежнему весь облеплен водорослями с ног до головы. Воняло от него, наверно, как от выгребной ямы, но Ногар не ощущал этого.
— Когда ты соблаговолишь подробно посвятить меня во все, что происходит? — поинтересовался Мэнни.
— Если хочешь спокойно спать по ночам, то лучше тебе не знать всего. Как там Стефи?
Мэнни пожал плечами.
— Лучше, чем большинство пинков, проводящих столь долгое время в обществе моро. Засыпала меня вопросами, в основном о тебе. — Мэнни огляделся по сторонам и понизил голос. — Глупый, конечно, вопрос, но вы с ней не…
— Да, — сказал Ногар и, спустя пару секунд, повторил: — да.
— Проклятье, — пробормотал Мэнни, отводя взгляд.
Прошло, наверно, около минуты, прежде чем он переварил это откровенное признание. Наконец, он снова посмотрел в лицо Ногару.
— Между прочим, ты знаешь, что расследование по убийству Дэрила Джонсона возобновлено? В МВД заподозрили, что легавые из Шейкера намеренно оставили вторую пулю в доме Джонсона. Конгрессмену Байндеру предстоит отчитаться перед Комитетом по Этике.
— Да, я слыхал что-то по радио.
Они поговорили еще минут десять. Ногар рассказал Мэнни о своих злоключениях и ответил на вопросы мангуста о своих ранах. Никто из них больше не затрагивал тему взаимоотношений Раджастана со Стефи Вейр. Потом Ногар вызвал такси. С водителем.
Через пятнадцать минут к крыльцу здания подрулил знакомый Ногару «Ниссан Тори». Водитель был тот же, что и вчера, — разговорчивая негритянка, вероятно, единственная «живая» таксистка в «Кливленд Автокэб».
— Так и думала, что это ты.
Ногар взгромоздился на заднее сиденье и сунул в счетчик свою кредитку. Машина тронулась и взяла курс на запад, в сторону моста Мейн-Авеню.
— Неслабая была ночка сегодня. Слыхал новости? Какие-то наркоты вломились в диспетчерскую и пытались захватить новехонький «Крайслер» с дистанционным управлением. Чуть не угробили пассажира. Не доверяю я этим дистанционникам, с шоферюгой надежнее…
Ногар задремал под ее болтовню.
Она разбудила его, когда они прибыли на место назначения, возможно, подождав немного, чтобы счетчик отстучал несколько лишних баксов. Ногар не стал спорить, наоборот, дал ей еще 50 долларов чаевых.
— Спасибо. Можешь заказывать меня всякий раз, когда будешь вызывать мотор. Спросишь Руби. Черт побери, ты не так уж и плох для моро.
Ногар постоял напротив безымянного бара и проводил взглядом отъезжающий «Тори». Утренняя жара уже начинала раскалять тротуар, равно как и водоросли, засохшие в тигрином меху. Раджастан взглянул на то место, где останавливался «Антей», принадлежащий Стефи, — на асфальте остались кровавые отпечатки ног Ногара.
Он подковылял к дому Мэнни и не успел позвонить в дверь, как она вдруг распахнулась и Стефи буквально втащила его внутрь. Следуя за девушкой в гостинную, Ногар ощутил что от нее исходят волны беспокойства и страха. Эйнджел сидела на диване. Мэнни уже ушел на работу. Стефи прерывисто дышала.
— Они начали передавать это пять минут назад. По всем каналам…
Эйнджел оттолкнула ее от экрана.
— Шшшшш… тише…
— Сейчас мы покажем вам уникальные кадры разыгравшейся трагедии, — вещал комментатор-пинк. — Наш метеоролог, Тэд Андайк, находился неподалеку от места катастрофы. Вы увидите полную видеозапись произошедшего несчастья.
Комментатор исчез с экрана, уступив место Тэду Андайку — маленькому человечку с прилизанными черными волосами и бегающими глазками. Метеоролог, одетый в куртку «сафари», стоял на крыше какого-то здания неподалеку от международного аэропорта Хопкинс, располагавшегося к западу от Кливленда.
— … обещают повышение температуры до 38 градусов, и Национальная Служба Погоды предупреждает, что… — Шум заходившего на посадку самолета почти заглушил слова Андайка. — Проклятые самолеты, мешают…
Оператор перевел камеру на самолет, показавшийся из-за правого плеча Андайка. Это была модифицированная модель «Боинга-747» с гигантскими электрическими турболопастями на крыльях. С земли взметнулось нечто похожее на молнию и ударило самолет в переднее посадочное шасси…
Вишнево-красный огненный шар поглотил переднюю часть корпуса летательного аппарата, который в этот момент находился примерно на стометровой высоте. Нос 747-го на мгновение окутало облаком черного дыма. Снизу сверкнула еще одна молния, в воздухе расцвел другой огненный шар, и правое крыло отвалилось, будто срезанное ножом. Изображение затряслось — видимо, оператор пытался поймать падающий самолет в объектив видеокамеры.
— О Господи, кто-то сбил его! Кто-то сбил самолет… — вопил Андайк.
Оператор наконец-то поймал в объектив самолет, который, перевернувшись на правый бок, рухнул на взлетно-посадочную полосу и на секунду замер, выставив вертикально вверх левое крыло — словно плавник гигантской акулы блеснул в солнечных лучах. Самолет медленно завалился на левое крыло, которое тотчас же обломилось; потом отделилась хвостовая часть и откатилась в сторону. Послышался грохот взрыва, экран озарила яркая вспышка и изображение затянуло дымом.