– Будем надеяться, что не придется совершать первый боевой вылет в такую дьявольскую погоду, – сказал мой радист, налегая на дверь, чтобы справиться с ветром.
Мы растянулись на койках, размышляя, какова может быть скорость ветра на высоте от 12 000 до 15 000 футов. Скоро нам предстояло узнать это.
– Внимание! Внимание! Немедленная готовность для экипажей Йонена и Шаллека. Над Северным морем обнаружены одиночные бомбардировщики.
Я вскочил с койки и опрометью бросился через летное поле к своему самолету.
– Не спеши, Йонен, – крикнул командир эскадрильи, – а то забудешь радиста или спасательный жилет! Действуй быстро, но не теряй головы.
Я был очень возбужден и с трудом заставил себя успокоиться. В западной части неба все еще сверкали молнии, из темноты выступали очертания истребителей. Сновали черные фигурки: техники снимали струбцинки с рулей управления, укладывали в кабины парашюты. Ризоп забрался на свое место и надел наушники.
– Курс на сектор Вестерланд. Самолет противника примерно в 120 милях от берега, – заговорил передатчик.
Мы отправляемся на увеселительную прогулку, подумал я, выруливая на взлетную полосу. Самолет увеличил скорость, приближаясь к последнему красному огню на краю летного поля. Я мягко потянул на себя ручку управления, и меня поглотила тьма. Исчезло все, что связывало меня с землей; я, совершенно уверенный в старине «Ме-110» и радисте, взял курс на сектор Вестерланд. Лишь на долю секунды посмел я оторвать глаза от приборов и выглянуть из кабины. Клочья облаков обтекали крылья самолета; насколько хватало взгляда, всюду клубились облака. Вариометр показывал, что самолет упорно набирает высоту со скоростью девять метров в секунду, стрелка спидометра мирно колебалась между 200 и 215 милями в час. Фосфоресцирующие шкалы приборов слепили меня, и я уменьшил свет лампочек до минимума. Сильные порывы ветра швыряли самолет, затрудняя полет. Дождь хлестал по бронированной обшивке и стекал по фонарю кабины тяжелыми каплями. Время от времени, когда вспышка молнии прорезала тьму, я различал гигантскую облачную гряду, доходившую до высоты 12 000 футов. Позывные наземного поста наведения Вестерланда были едва слышны:
– «Метеор» – «Аргусу-4». «Метеор» – «Аргусу-4». Пожалуйста, отзовитесь. Пожалуйста, отзовитесь.
Ризоп доложил нашу высоту и курс. В тот момент мы были на высоте 9000 футов и карабкались вверх сквозь густые облака. Постепенно связь с землей улучшилась. Усиливавшийся встречный ветер снижал скорость самолета, и мы потратили вдвое больше расчетного времени, чтобы достичь острова Зильт. Минуты казались вечностью, а наземный пост наведения все спрашивал, почему мы так медленно тащимся.
Тем временем британцы, пользуясь преимуществом попутного ветра, уже почти достигли побережья на высоте 13 500 футов.
– «Метеор» – «Аргусу-4», – взывал наземный пост наведения. – Вражеские самолеты летят над Вестерландом курсом 130 градусов. Высота 13 500 футов.
Увеличивая скорость, я летел встречным курсом на несколько футов выше облаков, чтобы заметить противника на фоне яркого ночного неба или на фоне белой облачной гряды.
– Курс противника 130 градусов, – повторил корректировщик поста наведения. – Вероятно, вы уже близко.
Я немедленно лег на курс 130 градусов. Ровный гул моторов придавал мне уверенности. Ощущение того, что я нахожусь среди томми, возбуждало, и совершенно не хотелось спать. Ризоп уже отчитался перед наземным постом наблюдения и смотрел в бинокль на ночное небо. Вдруг я почувствовал воздушный поток от вражеского винта, сильно качнувший мой самолет, и молниеносно отреагировал, дернув ручку в другую сторону. Новые воздушные потоки. Самолет накренился и чуть не вошел в штопор. Видимо, мы летели прямо за британцем. Я крепко сжал коленями ручку управления и натянул кислородную маску, чтобы стряхнуть легкую усталость, вызванную высотой. Несколько первых вдохов, и яркие разноцветные звезды рассыпались перед глазами, зато голова снова прояснилась.