На ужин они с матерью испекли тыквенные оладьи, приправив их приторным засахаренным медом. Анка принесла с рынка сметаны, такой жирной, что впору заменить ею масло, испекла геркулесового хлеба со льном. В целом, получилось вполне себе неплохо, только уставшей от пережитого Рен есть совсем не хотелось.
Дари не смотрел в ее сторону, молча уплетал ужин, а отец наскоро узнал, как все прошло и забрал мерки, остановившись на этом. Занятая домашними делами матушка не спросила у дочери ничего, хотя очень хотела узнать о том, как прошел ее денек. Она молча отмывала печь, пока Ирена драила замызганный мысками сапог пол. Все это время она думала только об одном – о вампире, что так напугал ее днем. Прежде Рен никогда не замечала за ним этого настроения.
Или просто не хотела замечать, утонув в мечтах о любви? Девчонка пожелала матери приятного сна, поднялась наверх, наглухо затворив за собой дверь, и теперь остановилась у окна, так приветливо отворенного перед ней. Дариуш уже тихо посапывал за тонкой ширмой, за день он устал в кузне, ноги и руки мальчишки болели, отваливались после проделанной работы. В сон он провалился с завидной быстротой… Девчонка и сама устала, только сон все не приходил. Даже когда Рен облачилась в ночное платье, спряталась от мира под одеялом…
Покрасневшие от слез веки не желали опускаться. Девушка поднялась с кровати, и теперь хмуро глядела прямо перед собой, в накатывающий мрак улицы. В руках она сжимала холщевый мешочек, источающий сладковатый фиалковый аромат. Не отдала. Рен не отдала его Детлаффу, хотя и могла бы выполнить данное когда-то давно обещание… О, она хорошо знала, почему.
Это станет финалом их недолгой, но интересной истории. Обещание выполнено, рана зажила… Продолжать встречи – незачем, какое ему до нее дело. Да, вампир забрал ее честь, но не силой. Рен податливо, точно ждущая кошка, отдала ему ценнейший свой дар, она не может требовать чего-то взамен сейчас. Тонкие пальчики сжали холщевый мешочек, Рен бросила его вперед, на маленький и драный столик у окошка.
– Он плохо с тобой обошелся? – в очередной раз спросил Дари, переворачиваясь на другой бок.
Голос его раздался из мрака, из тени дальнего угла, скрывавшего невысокую еще детскую кровать. Да. Да, он плохо с ней обошелся, испугал, показав очередную грань своего отнюдь не кроткого нрава. «Да» – не слетело с ее аккуратных губ, Рен скупо завертела головой в отрицательном жесте, глотая верный ответ. Девушка выглядела подавленной, и ее настроение проглядывалось и сквозь мрак приставучей ночи.
– Зина мне рассказала, что он схватил тебя за руку у реки, – ответил Дариуш, нагнетая и без того темную атмосферу. – Она сама не видела, ей рассказал Валя. У него теперь краснючий шрам на половину рожи.
– Сам нарвался… Он… Выдумщик, – стараясь удержать в голосе дрожь.
– А твой упырь – монстр, – коротко, но отчетливо бросил сонный мальчишка, желая упасти сестру от неприятностей.
Может и монстр, Рен уже не знала. Девчонке казалось, что она никогда и ничего о нем не знала. Холодные пальцы сплелись меж собой, Ирена отвернулась, тщетно выискивая в небе серебряный лик луны. Ничего, кроме всевидящих облаков, кроме неровного края далекого небосклона. Ничего, за что мог бы зацепиться глаз, отвлекая вымученное тяжкими думами сознание.
– Я видел его когти, помнишь? Длинные, как ножи, Рен… – шепнул мальчишка, поднимаясь в кровати. – Он тебя порежет, глазом не моргнет.
– Он не будет, – ответила девушка полушепотом.
– А вдруг, Рен. Что ему помешает?
От отца, стареющего и ворчливого, мальчишка частенько слышал жалобы на любимую жену. Он поднимал руку на мать крайне редко, только в случае «крайней нужды», как сам это называл. Дари хорошо понял, что любовь всегда сопрягается с жестокостью, что она – неотъемлемая часть взаимодействия супругов. В один миг ты влюблен до беспамятства, но вот ревность всколыхнула грудь, обида или печаль, как в ход уже идут кулаки. Разве мог он понять, сколь чудовищен, неправилен ход его мыслей?
Мальчик, к своему большому стыду, понимал, что так будет тянуться и его семейная жизнь в будущем. Перескакивать из крайности в крайность, от любви к ненависти и обратно, возвращая круг. Он не мог представить отношения иные, знал, что вампир причинит сестре боль. Но какую? Одно дело – огреть жену тонкой, да любой палкой, а другое – всадить в нее длинные животные когти.
– Думаешь, кто-то с ним справится, Рен? Кто-то остановит его от…
– Да от чего же? – спросила она, краснея не то от стыда за собственную глупость, не то от горячего гнева.
– От убийства, – холодно ответил Дари.
Сын кузнеца напрягся, вглядываясь в жужжащую тьму помещения. Рен не отвечала. Девчонка сжимала пальцы в кулаках, костяшки белели, губы ее тряслись. Дари, громкий и вездесущий, мог оказаться прав… Мальчишка поднялся с места, прыжками добравшись до сестры. Даже сквозь ползущий вверх мрак он видел синие глаза напуганной собеседницы, видел их красными, воспаленными. Только сейчас Рен не плакала, она тряслась в накатившем на тело ужасе.
– Я не боюсь его, Дари, – проговорила девушка тихо, солгала. – Он меня не обидит.
В ответ девчонка получила только объятье. Неловкое братское объятье, несущее за собой долгую паузу мерзлой тишины. Дариуш понимал, что его высокая, красивая сестра, чьи синие глаза всегда полнились уверенностью, на этот раз не знала, верить ли собственным словам. Вампир. Обидит ли он ее?
– Не говори маме… – шепнула она, благодарно обнимая брата в ответ. – Никому больше не говори об этом.
– Богач расстроился из-за этого и сам всем рассказал, – полушепотом ответил мальчишка. – Всем во дворе.
Но родителям об этом никто не скажет. По крайней мере, девчонке оставалось надеяться только на это, ведь ее вампиру может круто не повезти. Если всполошится вся столица, если дойдет до Герцогини, если узнают ее старые рыцари… Высшего вампира не смогут убить, нет, но жизнь его сильно осложнится.
Для Рен практика принятия глупых решений была слишком обыденной. Отлепив от себя заботливого братца, девушка повернулась к окну. Мешочек с фиалками она подбросила в ладони, тут же словила в воздухе, изображая уверенность и беззаботность. Дари хмуро глянул в ее сторону, понимая, к чему идет дело. Девчонка собралась удрать.
Ирена была старше его, много старше, только что-то явно пошло не по сценарию. Старшая сестра нуждалась в постоянной опеке младшего брата. Куда ходить, что делать и как поступать – ей нужно было подсказывать каждую мелочь. В будущем мальчишка станет много выше сестры, на голову или чуть больше, тогда он сможет остановить ее, преградить путь, но только тогда… А сейчас силой физической Дариушу с Рен не совладать.
– Я пойду к нему.
– Зачем, Ирена? – всполошился мальчишка, нахмурившись. – Вдруг он…
– Я должна ему кое-что отдать, Дари.
В руках она сжимала мешочек фиалок, источающий сладковатый аромат ночного луга. Девушка показала его брату, словно ожидая разрешения, и тут же разглядела сквозь мрак его кивок. Аккуратный наклон головы, точно в знак согласия и подтверждения ее слов. Рен хмуро поджала губы, отстраняясь как можно дальше, накидывая на плечи старый черный плащ.
– Поздно, Рен, на улицу лучше не выходить в этот час.
– Он не даст плохому… Защитит меня, Дари, просто поверь.
От чего-то извне – да, возможно, но брат понимал, что животная природа вампира не даст ему спасти Ирену от самого себя, того, что сокрыто глубоко внутри него, под костями. Но что он мог сделать? Разбудить родителей пинками в стену, поднять на уши дом или улицу, чтобы Рен надавали подзатыльников и затолкали в кровать, досматривать очередной сон? Нет, этого мальчишке совсем не хотелось.
Сестра вынырнула за дверь, оставив Дариуша жадно вглядываться во мрак улицы. Рен пробежала мимо совсем незаметно, как мышка, спасающаяся от дикого кота. Ее черный плащ был заперт на все пуговицы, под ним не видно было белой ночной рубахи, в которой Ирена скользнула на улицу. Ветер забрался под одежду, коснулся ее горячей еще кожи легким поцелуем. Стайка плотно сбитых мурашек торопливо прошлась вверх по рукам, плоскому животу и спине, добравшись до самой шеи.