- Тут трудно соскучиться, а, Билл?
Мириам уже стояла рядом со мной.
Я закусил язык, чтобы не было слышно стука зубов, и попытался изобразить улыбку. Надеюсь, мне это удалось - благодаря скудости освещения. Мириам позволила мне войти в ту комнату первым; значит, она решила, что со мной все в порядке.
Ничего особенного мы там не заметили, если не считать двух сломанных стульев и несметного количества пыли. В глубине комнаты обнаружилась другая дверь. Я открыл ее и остановился на пороге, освещая фонариком черное пространство и ничего не видя. Мириам следовала за мной, поэтому я посторонился, чтобы дать ей пройти. Что-то тронуло меня за плечо...
Бам! Ку-ку! Бам! Ку-ку! Бам!
Мириам ахнула и вцепилась в мою руку так, что я выпустил фонарь, который, упав на пол, выкатился из помещения. Мириам же непроизвольно нажала на кнопку своего фонарика, и чернота ударила нас по глазам. Мои колени подогнулись, а моя хладнокровная подруга вцепилась обеими руками в мою голову - первый подвернувшийся ей предмет. И еще она пищала, как вполне взрослый цыпленок, вылупившийся из яйца целых два часа назад. А звуки не умолкали до тех пор, пока пальцы Мириам не оставили в покое мой висок и не нащупали кнопку, включающую фонарь. Тогда и выяснилось, что перед нами старинные часы с кукушкой. И эта самая кукушка лгала нам, будто сейчас одиннадцать часов. Наверное, я в темноте напоролся на маятник и привел механизм в действие.
Глупая деревянная птица уже успокоилась, а Мириам все еще обнимала меня. Черт возьми, я был в неподходящем настроении. Затем Мириам отпустила меня и, вымучив улыбку, произнесла:
- Билл, это же нелепо. Давай посмеемся, а? Я провел сухим языком по влажной от холодного пота верхней губе и отозвался:
- Ха-ха.
Мириам твердо сказала мне:
- Тот смех - это шум воды в трубах. Потом картина упала со стены, мы же все видели. Та.., фигура - стол, покрытый пыльной скатертью. А последнее из твоих привидений - часы с кукушкой. Верно?
- Верно.
- Тогда объясни мне, что означает: "Эй, кто здесь?" Мы ведь это услышали, когда вошли.
- Игра воображения, - быстро ответил я. - Хотя могу поклясться, что мне это не пригрезилось.
- Значит, пригрезилось мне, - не сдавалась Мириам. - По-моему, хватит с нас обоих привидений.
На ее кривую улыбку в эту минуту стоило посмотреть.
- Наверное, хватит, - согласился я и поднял фонарь. Пальцы меня не слушались, но каким-то непостижимым образом мне все же удалось отвинтить защитное стекло и заменить лампочку. - Кстати, а там тебе случайно ничего не грезится?
Я указал, где именно. Мириам мгновенно повернулась.
Ей "пригрезилось" очень бледное пятно света на стене. Мгновение назад ее фонарик освещал противоположную стену, в ином случае я бы ничего не разглядел. Я смотрел не дыша на стену; в очертаниях этого пятна угадывалось что-то знакомое.
- Это же.., шея, - прошептала Мириам, отшатываясь.
Это в самом деле была шея, бледно-розового телесного цвета, и на ней имелись четкие иссиня-черные следы душивших пальцев. Видение продержалось несколько секунд, после чего пропало.
Я выдохнул:
- Ай, класс!
Мириам осветила фонарем другую стену. Она не говорила ни слова, и луч света немного дрожал.
- Мириам, я хочу потанцевать.
- Музыки нет, - тихо откликнулась она, - придется пойти еще куда-нибудь.
- Угу, - сказал я и икнул. - Значит, договорились?
Ни я, ни она не двигались с места.
В конце концов Мириам решилась заговорить вновь.
- Билл, чего ты ждешь? Идем!
- Танцевать?
- Танцевать! - услышал я ее издевательское контральто. - Мы приехали сюда, чтобы осмотреть дом, так? Ну и пошли!
Мне пришло в голову, что спектакль удался на славу, и очень хорошо, что я наслаждался зрелищем в обществе Мириам, а не другой, более впечатлительной дамы. Этот дом уже начинал действовать мне на нервы. Представить страшно, что моя спутница вдруг потеряла бы голову, упала в обморок, устроила истерику или что-нибудь в этом роде. А если бы она убежала, оставив меня одного?
Я двинулся следом за Мириам.
Мы обошли весь второй этаж, и ничего особенного не случилось. Бодрость Мириам мне здорово помогла. Мы без труда объяснили друг другу, что отдаленные стоны и выстрелы на самом деле вызваны завыванием ветра в трубах, хлопанием ставень и проседанием. Мы бодро проигнорировали тот факт, что ночь выдалась безветренной и что дом, построенный сто двадцать пять лет назад, проседать не должен. Иными словами, мы сочли, что ничто нас не тревожит. И мы были уверены в этом до тех пор, пока не возобновился тот смех, похожий на всхлипывание. Жуть, право слово. Я понял, что Мириам держит меня за руку только тогда, когда ее кости хрустнули, потому что я чересчур сильно сжал ее пальцы. Смех постепенно менял тембр, и у меня мелькнула мысль о безумном пианисте, играющем гаммы на рыдающем инструменте.
- Тебе все еще нравится здесь? - спросил я у Мириам.
- Мне и в школе не нравилось, но я же ее закончила, - последовал ответ.
Чтобы выйти на лестницу и подняться на третий этаж, нужно было открыть дверь. Лестница была узкая, и посредине она сворачивала; в этом месте имелась небольшая квадратная площадка. Я шел впереди, весьма жалея об этом - мне было уже не до рыцарского благородства. Я не дошел до той площадки двух ступенек, когда из стены справа вышла женщина - очень красивая, между прочим, женщина в прозрачном одеянии, - пересекла площадку и скрылась в стене слева. Ее красоту портили два обстоятельства: вытекающая из уха струйка крови и ее абсолютная прозрачность; сквозь нее я отлично видел грязную стену. "Я, конечно же, шагнул назад и наступил на ногу Мириам. Она вскрикнула и ухватилась за перила.