— Секс-игрушки? — Митч отступил назад с возмущенным видом, как если бы его уличили в чем-то неприличном. — Возможно, мне следует перефразировать свое предложение, — сказал он. — Вы можете подождать в офисе Натали, пока я переоденусь. Потом я буду рад сопроводить вас — строго из деловых соображений — в один из лучших ресторанов нашего прекрасного города, где мы могли бы разделить трапезу. — Он поднял руки вверх, как бы отражая потенциальный протест. — Вы вправе заплатить за себя сами, агент О’Мэлли. Я далек от мысли угрожать вашей феминистской чувствительности. Вы можете принять или отклонить это предложение. Я не пытаюсь принудить вас, но, простите мою прямоту, похоже, что вы были бы не прочь съесть кусочек мясного рулета. Да, к вашему сведению! У меня нет проблем с агентом, который — уж так случилось! — женщина. Я — разумный, просвещенный вид мужчины девяностых. Поэтому засуньте свою раздражительность и подозрительность куда-нибудь, хоть в портфель, агент О’Мэлли. Поверьте, много парней встанет в очередь, чтобы выпустить их оттуда, но меня среди них не будет.
Меган чувствовала, как съеживается с каждым его предложением. Она страстно желала, чтобы законы физики перестали действовать и она расплавилась, просочилась сквозь плотные волокна ковра и исчезла.
«Держись, О’Мэлли», — бормотала она про себя.
Веко дергалось неистово. Она потерла его, глубоко вздохнула и… проглотила остатки гордости.
— Извините, Шеф. Обычно я не прибегаю к оскорблениям. Не знаю, что сказать, кроме того, что сегодня был не лучший день в моей жизни.
…Два года в Сент-Поле, семь в Миннеаполисе. Детектив, агент службы по борьбе с наркотиками. Внушительный послужной список, особенно для женщины. Митч понимал, какую борьбу выдержала женщина, чтобы достичь таких результатов в их деле. Противники выступали против женщин плечом к плечу, мускулистые, в форме братства, старого, как мир. Несмотря на то что квоты возможностей были равны, мисс О’Мэлли должна была стать более гибкой, и жесткой, и покладистой одновременно. Ясно, каких усилий стоил ей и этот сегодняшний день.
Ее усилия будут и ему стоить больших усилий, подумал он раздраженно. Он управлял своим отделом и своей жизнью, которые одинаково хорошо организовал и упорядочил. Черт! Ему совсем не нужна здесь женщина, которая нагрузит его своими проблемами, размахивая лифчиком как знаменем, создавая новые проблемы там, где их быть не должно.
— Если мне потребуется игрушка, я закажу ее по каталогу почтой, — сказал он мрачно. — Не раскачивайте мою лодку, агент О’Мэлли. Я не люблю нарушителей спокойствия — и мне неважно, хорошо они выглядят в колготках или нет.
Он втянул воздух, затем отступил от нее и сморщил нос, когда поймал странный аромат.
— Интересные у вас духи. Чеддер?
Ее щеки порозовели.
— Я провела полдня в сыродельне, разыскивала ключи от моей квартиры.
— У вас был тяжелый день. Я категорически рекомендую мясной рулет, — заявил он. — Возможно, и стакан вина. Определенно, кусок морковного пирога… Боже! Умираю от голода, — пробормотал он, двигаясь к двери и потирая рукой плоский живот.
Меган нерешительно поплелась за ним, по дороге соображая, даст ли обед с Митчем шанс начать все заново или придется и дальше упражняться в устном бою. Уверенности в том, что у нее достанет сил хотя бы на одну перепалку, у нее не было, но она не позволит Митчу Холту заметить это. Несмотря на его либеральные взгляды на их профессию, она поняла, что Митч станет ей и коллегой, и противником. Но она давно научилась скрывать свои слабости.
Глава 3
19.33
— 6 °C
В одежде он выглядел не хуже. Так, случайный взгляд, сказала себе Меган, когда Митч вешал их пальто в раздевалке в «Бабушкином чердаке». Он надел темные, со стрелкой брюки, тонкую шелковую рубашку цвета слоновой кости и темный галстук с мелким рисунком, который она не могла разобрать. Митч расчесал волосы, точнее, попытался это сделать. Рыжеватые и густые, они упрямо бросали вызов элегантной стрижке — короткой на висках, длиннее на затылке. Митч зачесал волосы налево. У него была привычка делать это пальцами, без расчески, когда волосы падали ему на глаза.
Меган привела себя в порядок, проскользнув в дамскую комнату. Она быстро причесала волосы и стянула их снова в привычный конский хвост, слегка освежила губы помадой с блеском и попыталась стереть следы туши под глазами, но, к своему ужасу, обнаружила, что тени были естественными — явный признак усталости. Ее лицо побледнело, как мел, но с этим она ничего не могла сделать. Она пользовалась косметикой очень редко и, как правило, не носила ее с собой.