Митч покачал головой.
— Поразительно! И вы точно пошли бы на все, правда? — Он бросил презрительный взгляд на ее руку и резко сбросил ее со своей. — Если честно, я бы скорее провернул свой член в мясорубке. А теперь, если вы позволите, я должен искать пропавшего ребенка. Возможно, вам будет очень сложно понять, но он важнее для меня, чем вы.
Глава 8
— Старая подружка? — осторожно спросила Меган у Митча, стремительно взлетевшего к ней по лестнице.
Он автоматически бросил взгляд в направлении вестибюля. С ее точки обзора она, вероятно, была свидетелем всей сцены. Что касается камер ТВ7 и умелых парней, которые в них смотрели, эти, вероятно, видели тоже. Круто!
Он грохнулся в кресло рядом с ней, взвинченный до предела.
— Не в этой жизни.
— Что случилось? Она достала вас?
— Скорее расчленила, это более точное определение, — буркнул он, отводя взгляд вниз, на лед.
У него не было желания говорить о своем прошлом и вообще удовлетворять любопытство Меган О’Мэлли. Его взгляд зацепился за то место у бортика, где он прижимал ее, теперь казалось, год назад. Он все еще испытывал желание поцеловать девушку, все еще чувствовал слабый аромат сыра, который стойко пропитал ее куртку. Митч пожалел, что они не смогли остаться в тот момент там на неопределенное время. Опасные мысли для человека, который не искал отношений, и в особенности с женщиной, которая не встречалась с полицейскими. У них было бы достаточно проблем с вопросом главенства, не считая вопроса равенства полов.
— Скажем так, для рекламы Пэйдж Прайс очень бы подошла фотография с топором в одной руке и ножом мясника в другом, — проворчал он.
И в то же время в кружевном нижнем белье и на шпильках, мысленно дорисовала картину Меган, но промолчала. Ехидное замечание могло быть неверно истолковано. И как бы вы хотели, чтоб оно было истолковано, О’Мэлли? Она не хотела отвечать на собственный вопрос. Она не хотела думать, как это Пэйдж Прайс, такая высокая, изящная, просто идеальная модель, одним махом внесла в ее чувства хаос, вытащив на поверхность что-то очень хрупкое, что показывать было никак нельзя, это не вязалось с работой. А работа — главное!
— Так где вы хотите разместить командный пункт? — спросила она.
— В старом пожарном депо. На Осло-стрит, в полуквартале от станции и полуквартале от департамента шерифа. Гаражи используются для парадных платформ-«поплавков», но там есть несколько больших конференц-залов, которые мы используем для наших целей. А наверху есть комната отдыха с койкой. Я уже позвонил в телефонную компанию и в офис Беккера, это канцтовары. Скоро доставят копировальную технику и факсы, будут печатать листовки-ориентировки.
— Хорошо. Кое-какая информация уже поступила на телетайп Бюро. Я связалась с Национальным центром по делам пропавших и эксплуатируемых детей. Они посылают человека для поддержки из Городов-Близнецов. Также и центр по делам пропавших детей Миннесоты. Они будут большим подспорьем в получении сведений на региональном и национальном уровнях. Центр также предлагает специалиста-психолога для работы с семьей.
Митч представил Ханну, сидящую в одиночестве на диване, страдающую, и его сердце заныло.
— Да, он будет нужен.
— У меня есть отчеты, включающие список всех известных педофилов на двести километров вокруг и список всех сообщений о попытках похищения детей и подозреваемых в этих делах в том же радиусе.
— Похоже на стог сена, в котором мы будем искать иголку, — сказал Митч хмуро.
— Это отправная точка, Шеф. Нам надо с чего-то начать.
— Да. Если бы мы только знали, куда нам идти.
Минуту они сидели в тишине. Митч наклонился вперед в кресле, опершись локтями на колени и опустив плечи под тяжестью навалившегося груза. Ничего подобного ни разу не случалось в Оленьем Озере с момента, как он приступил к работе. Кражи, драки, домашние разборки — вот перечень криминала в небольшом городе. Торговля наркотиками была самым тяжким преступлением, но оно и в подметки не годилось тому масштабу, с которым он имел дело ежедневно во Флориде.
Здесь он стал более спокойным, возможно, даже немного ленивым. Он отказался от личной охраны. Большая разница с его работой в полиции Майами. Там он походил на скаковую лошадь — сильные мышцы, туго натянутые, как скрипичные струны, нервы, инстинкты и рефлексы, быстрые, как молния, работа на адреналине и кофеине. С каждым днем он становился менее впечатлительным, его чувствительность притуплялась. Убийства, насилия, грабежи и похищение детей казались ординарными делами. Но те дни остались далеко позади. Он чувствовал себя заторможенным теперь, медлительным и неуклюжим.