– Не думаю. По-моему, вес отлично, – успокоил ее Бо. Есть ему расхотелось – нахлынувшие чувства в значительной степени притупили его голод. Он вдруг живо вспомнил те счастливые дни, которых уже не вернуть… сколько он смастерил тогда таких вот сандвичей! А как они смеялись, поедая их! Тогда их было трое, и это было так здорово!
– Могу разогреть все в микроволновке, если хотите, – предложила Джордан.
– Нет, нет все в порядке. – Подхватив полную вилку тушеных овощей, Бо поднес ее ко рту и механически принялся жевать.
И вдруг изумленно посмотрел на Джордан.
– Просто поверить не могу! – заикаясь от волнения, пробормотал он. – В точности как готовила моя бабушка!
– Правда? Вы не ошиблись?
– Будь я проклят, если это не так! И аромат тот же самый. Восхитительно! С тех пор как ее не стало, мне ни разу не доводилось пробовать ничего подобного.
Джордан лукаво усмехнулась.
– Знаете, Бо, что я думаю? Наверняка старушка просто дурачила вашу строгую маму-баптистку.
Бо задумался. «В общем, такое возможно», – решил он. Он бы нисколько не удивился, узнав, что у бабули где-нибудь в укромном местечке припрятана бутылочка-другая пива. А уж если как следует покопаться в памяти… Он вдруг вспомнил, как однажды мать напустилась на бабушку, обвиняя старушку в том, что та приправила рождественский эггног[5] щедрой порцией бурбона.
Увлекшись, Бо и сам не заметил, как очистил тарелку. Ничего более вкусного он не ел уже многие годы. Он и вообще-то не мог вспомнить, когда в последний раз ему доводилось пробовать домашнюю стряпню. Лайза никогда не проводила на кухне особенно много времени. Мама, конечно, готовила, однако терпеть не могла этим заниматься, искренне считая готовку пустой тратой времени, и нисколько этого не скрывала.
Выходит, с тех пор как не стало бабушки, если кто и готовил для него, то только Жанетт. Она часто стряпала его любимые блюда: жареную зубатку, бисквиты с густой мясной подливкой, пшеничный хлеб. И всегда дразнила его, что на таких харчах он, мол, наверняка скоро растолстеет. И действительно, в те годы он здорово набрал в весе…
А потом Жанетт ушла из его жизни. И не стало больше домашней стряпни, а даже если бы она и была, Бо внезапно почувствовал, что потерял всякую охоту есть дома. Как ему казалось, навсегда. Это касалось только еды, потому что пил он много. Спиртное слегка притупляло боль. Отсутствие аппетита и желания готовить привело к тому, что его оплывшая талия мало-помалу стала такой же, как в юности. В результате он обнаружил, что вся его одежда висит на нем как на вешалке. А бросив взгляд в зеркало, Бо убедился, что превратился в тень самого себя.
Затем в его жизнь стремительно ворвалась Лайза. Рядом с ней он вскоре почувствовал, что снова начинает жить. Благодаря ней он почти перестал пить, приобрел вкус к бесконечным салатам из проросших семян и рассады и зачастил в спортзал. Как оказалось, Лайза была яростной сторонницей здорового образа жизни.
Ну что ж, остается только радоваться, что хоть одно из ее пристрастий ей удалось ему привить. Что же касается всего остального… Сказать по правде, Бо ничуть бы не огорчился, доведись ему узнать, что до конца своих дней он не увидит ни осточертевшего до оскомины салата из капустной рассады, ни отдававшего невесть чем мороженого. А вот отказаться от ежедневных тренировок теперь было свыше его сил.
– Мой папа тоже раньше часто плавал на лодке по реке, – с полным ртом пропыхтел Спенсер, осторожно трогая пальцем «парус». – Только не на такой, как эта. У него яхта.
Застигнутый врасплох этим замечанием, Бо даже не сразу понял, о чем речь. Он задумчиво посмотрел на поглощенного едой малыша, потом перевел взгляд на Джордан.
– Это правда?
Джордан неопределенно пожала плечами. Выражение лица у нее было непроницаемым. «Не нужно быть гением, чтобы сообразить, в чем тут дело», – с досадой подумал Бо. Спенсер говорил об отце в прошедшем времени, стало быть, его родители развелись. Наверняка экс-супруг Джордан один из этих плейбоев, любителей яхт, у которых, помимо законной жены, еще по девчонке в каждом порту.
– А он когда-нибудь берет тебя поплавать на яхте? – осторожно спросил Бо, отодвинув пустую тарелку.
– А то как же! Только маме это не нравится. Она не любит, когда мы с папой плаваем на яхте, – вечно твердит, что сначала, дескать, нужно научиться плавать.
– А что, по-моему, неплохая идея. – Бо снова бросил взгляд на Джордан. – Впрочем, наверное, твой папа всякий раз надевает на тебя спасательный жилет, когда вы вместе с ним ходите на яхте по реке?
– Угу.
– Вот и хорошо.
– А у тебя есть яхта? – не утерпел Спенсер.
– Если честно, то да. – Вообще-то у Бо было целых две яхты, Только у него не было особого желания развивать эту тему дальше. Учитывая, что Андреа родом тоже из Луизианы, она не могла не знать о богатствах семьи Сомервилл. Можно было нисколько не сомневаться – она не преминула сообщить Джордан, что Бо человек состоятельный. Так что ему вовсе не было нужды хвастаться своими быстроходными катерами, парусными шлюпками, яхтой или какой-то другой дорогостоящей игрушкой из тех, что давно потеряли в его глазах всякую ценность. Он бы с радостью отдал любую из них в обмен…
«Довольно! – приказал он себе. – Назад пути нет, как нет и способа заключить сделку с судьбой, чтобы, проснувшись как-то утром, вдруг с радостью и облегчением убедиться, что все произошедшее – лишь дурной сон».
– А где сейчас твоя яхта? – продолжал Спенсер.
– Стоит в Луизиане. Обычно я живу там. Там мой дом.
– Да? А яхта моего папы в Филадельфии, где мы живем.
– Ты живешь со своим папой? – Бо был поражен. Он нисколько не сомневался, что ребенок остался с Джордан.
– И с мамой, – уточнил Спенсер.
– Вы оформили совместное попечительство? – поинтересовался Бо у Джордан.
Судя по выражению ее лица, Джордан была неприятно поражена таким вопросом. Вероятно, решила, что спрашивать о подобных вещах слишком смело с его стороны.
– А что такое попечительство? – вмешался Спенсер.
Пришла очередь Бо почувствовать себя неловко.
– Спроси свою маму. Она знает, – пробормотал он.
– Конечно, спрошу… когда снова ее увижу.
И тут только до него наконец дошло. Неудивительно, что у Джордан не оказалось желе. Понятно, почему за все это время ему так и не удалось почувствовать в их отношениях той особой теплоты, которая может быть только между матерью и ребенком. И нет ничего странного в том, что Спенсер обращается к ней по имени.
Спенсер не был ее сыном.
Скорее всего они даже не были родственниками. Бо сейчас не мог бы сказать, что он испытывает – облегчение или разочарование. А может, и то и другое вместе.
«Разочарование? Неужели? Ты чувствуешь себя обманутым? Интересно, с чего бы вдруг?» – обвиняющим тоном внезапно произнес его внутренний голос.
Впрочем, Бо хорошо знал ответ на этот вопрос. И ответ этот ему не слишком нравился.
Он и в самом деле сейчас почувствовал себя так, словно его обманули, – а все потому, что на несколько коротких мгновений позволил себе увлечься несбыточной мечтой. Уютно устроившись на кухне, он почти вообразил себя членом их маленькой семьи – семьи, в которой явно не хватало мужа и отца.
Только на одно краткое мгновение он представил в этой роли себя…
И ошибся.
Вернее, они все ошиблись.
Джордан оказалась не той женщиной.
А Спенсер – не тем ребенком.
Иллюзия развеялась как дым. Бо посмотрел на Спенсера. А потом молча перевел взгляд на женщину, которая вовсе не была его матерью.
– А я-то решил, что он ваш, – просто сказал он.
Джордан молча покачала головой, Она не собиралась ничего объяснять. А Спенсер, полностью поглощенный своим необыкновенным сандвичем, даже не заметил, что между взрослыми что-то произошло.
Почти сразу же Бо понял и другое: напряжение, явно ощущавшееся в этом доме, возникло вовсе не из-за его появления. Возможно, он и сам вел себя странно. Но было еще что-то… и, похоже, это было связано с Джордан. Она явно нервничала. Это чувствовалось во всем: в том, как она нервно потирала руки, как, забывшись, хрустела пальцами и то и дело поглядывала на часы – будто нетерпеливо ожидала чьего-то появления.