Андрес был очень недоволен собой, ибо не мог избавиться от мысли, что уж лучше бы он нашел Деннера уже мертвым. Правда, его раскаяние казалось искренним: не покидая своей кельи, он проводил все свое время за чтением божественных книг, и единственной его утехой было общение с маленьким Георгом, которого он, казалось, очень полюбил. Андрес решил, тем не менее, принять меры предосторожности и при первой же возможности открыл эту тайну молодому графу фон Ваху, который немало был удивлен этой странной игре судьбы.
Так прошло несколько месяцев, наступила поздняя осень, и Андрес стал чаще, чем обычно, ходить на охоту. Малыш оставался вместе с дедом и одним старым егерем, который тоже был посвящен в эту тайну. Однажды, когда Андрес возвратился с охоты, старый егерь сообщил ему испуганным шепотом: «Господин, у вас в доме недобрый жилец. К нему является нечистая сила! Входит через окно и выходит обратно дымом и паром».
Андресу стало плохо, словно в него ударила молния. Он прекрасно знал, что это может означать. Тем временем старый егерь продолжал свой рассказ. Уже много дней подряд, говорил он, когда становится совсем темно, в комнате Деннера слышатся странные голоса, которые беседуют и сердито спорят, перебивая друг друга, а сегодня, когда он неожиданно открыл дверь к Деннеру, ему показалось, что к окну метнулась фигура в красном, отороченном золотом плаще.
Разгневанный Андрес поспешил подняться к Деннеру, сообщил ему о подозрениях егеря и заявил, что не преминет запереть его в темнице замка, если он не оставит свои злые дела. Деннер оставался спокоен и ответил печально: «Ах, дорогой Андрес! Правда здесь лишь то, что отец мой, смертный час которого еще не пришел, невыносимо терзает и мучит меня. Он хочет, чтобы я снова обратился к нему и отрекся от обретенной веры, однако я был непреклонен и нe думаю, чтобы он снова возвратился сюда, ибо увидел, что не имеет больше власти надо мной. Будь спокоен, сын мой Андрес, и дай мне умереть рядом с тобой как набожному христианину, примиренному с Богом».
И действительно, ужасный Трабаччио, похоже, больше не появлялся. Между тем глаза Деннера временами сверкали прежним огнем, иногда он снова улыбался так же насмешливо, как и раньше. В часы молитв, которые Андрес возносил вместе с ним, того, казалось, потрясали судорожные содрогания; время от времени по комнате пролетал резкий, свистящий сквозняк, с шумом переворачивающий страницы молитвенных книг и даже вырывающий эти книги из рук Андреса. «Безбожный Трабаччио, проклятый сатана! — вновь не выдержал однажды Андрес. — Ты держишь здесь этого адского призрака! Что тебе нужно от меня? Изыди, ибо ты не властен надо мной! Изыди!» Внезапно раздался громкий издевательский смех и в окно словно забили черные крылья. Заплакал, проснувшись, маленький Георг. Это дождь бьет в окно, это воет осенний ветер, утверждал Деннер.
— Нет, — негодовал Андрес, — ваш безбожный отец не смог бы творить здесь свои бесчинства, если бы вы полностью отреклись от него. Вы должны покинуть мой дом. Ваше настоящее жилище давно ждет вас — это темница замка; там вы можете общаться со своим призраком сколько угодно.
Деннер заплакал и во имя всех святых просил разрешить ему остаться, а маленький Георг, не понимая, что все это значит, тоже поддерживал его просьбу.
— Так и быть, оставайтесь здесь еще завтра, — сдался Андрес. — Я посмотрю, как пройдет у нас час молитвы, когда вернусь с охоты.
На следующий день стояла прекрасная осенняя погода, и Андрес рассчитывал на богатую добычу. Когда он возвращался домой, было уже совсем темно. На душе у него было весьма неспокойно: вся его необычная и нелегкая судьба, лицо Джорджины, его убитое дитя, — все это так живо представилось его внутреннему взору, что он, глубоко уйдя в свои мысли, все больше отставал от охотников, пока наконец, сам того не замечая, оказался один-одинешенек на одной из боковых троп в глубине леса. Собираясь вернуться на основную дорогу, он вдруг заметил ослепительный свет, пробивающийся сквозь густые заросли. И тут охватили его страх и ужасное предчувствие. Он рванулся вперед, продираясь через кусты, — и первым увидел фигуру старого Трабаччио в отороченном золотом плаще, со шпагой на боку, в шляпе с красным пером и врачебным ларцом под мышкой. Горящими глазами смотрел он в огонь, красными и синими языками выбивающийся из-под реторты. У костра, на своеобразной решетке, лежал Георг, обнаженный и вытянувшийся, а проклятый сын сатанинского доктора занес вверх блестящий нож, готовый нанести смертельный удар. Андрес закричал от ужаса, но не успел убийца оглянуться, как просвистела пуля из ружья Андреса, и Деннер рухнул с размозженной головой в костер, который тотчас же погас. Призрак Трабаччио исчез. Андрес подскочил, развязал несчастного Георга и быстро понес его домой. Мальчик был невредим, лишь от сильного страха лишился чувств. Затем Андрес разбудил старого егеря, который спал глубоким, вероятно насланным Трабаччио, сном, они взяли с собой фонарь, крюк и лопату и отправились обратно в лес, — Андрес хотел убедиться в смерти Деннера и закопать труп. Окровавленный Деннер лежал на прежнем месте; как только Андрес приблизился к нему, он приподнялся, посмотрел на него безумным взглядом и захрипел: «Убийца! Убийца отца своей жены, но духи мои не оставят тебя в покое!» «Отправляйся в ад, сатанинский злодей, — вскричал Андрес, борясь с охватившим его ужасом, — отправляйся в ад, ты, который сотни раз заслужил смерть и которому я дал эту смерть, ибо ты хотел убить мое дитя, дитя своей дочери! Ты лицемерно изображал раскаяние и набожность во имя позорного предательства, и пусть сатана приготовит достойные муки для твоей души, которую ты ему продал». Тут Деннер взвыл, судорожно вытянулся и, все глуше и глуше стеная, испустил дух. Двое мужчин выкопали глубокую яму и опустили в нее мертвое тело. «Кровь его не ляжет на меня! — убежденно сказал Андрес. — Я не мог иначе, я был послан для этого Богом, чтобы спасти моего Георга и отомстить за бесчисленных жертв этого злодея. Но все же я хочу помолиться за его душу и поставить на его могиле крест».