— Светланой интересуется, — сказал первый.
— Какая Светлана? — спросил второй, с усиками щеточкой.
— Светлана, блондинка, на раздаче работает, фамилию точно не знаю, то ли Мокшанова, то ли Локшанова, — ответил я, стараясь говорить четко, по-военному.
— На раздаче? — спросил второй. — На какой такой раздаче?
— Не знаю. В столовой, наверное. Так она говорила.
— Здесь? В столовой?! — поразился первый.
— Тихо, тихо, — предостерегающе сказал второй, видимо, старший по чину.
Со скрежетом закрылась наружная дверь. Я вдруг понял, что скрежет специально для того, чтобы невозможно было выйти бесшумно. «Теперь — амба!» — подумал я, протягивая второму пропуск. Тот взял пропуск двумя пальцами, раскрыл легким взмахом кисти. Долго вглядывался в текст, переводя глаза с пропуска на меня и обратно. Таким же махом схлопнул корочки пропуска, дал знак первому. Передняя решетка скрылась в стене, и охранник с усиками пригласил:
— Прошу за мной. И — без шалостей!
Я по простоте душевной решил, что он поведет меня к Светлане и скоро шутка кончится. Но мы пошли по коридору направо. Стены были выкрашены масляной краской мышиного цвета, на потолке полыхали молочно-белые светильники, пол был покрыт толстым желтым пластикатом, края, как у короба, плавно поднимались на добрую четверть метра и были пристрелены через стальную ленту дюбелями. В торец коридора, перекрытый от пола до потолка решеткой из толстых прутьев, вела маленькая дверца, как в гаражных боксах. Она была распахнута — как бы специально для меня. Сопровождающий указал на дверцу — я прошел. Он захлопнул ее, закрыл на замок. Я очутился в голой клетке, словно пойманный зверь.
— Послушайте, — взмолился я, видя, что охранник повернулся уходить.
— До выяснения, — отчеканил он и не торопясь удалился в темный конец коридора.
Я прислонился к стене, опустился на корточки. По моим часам на исходе был второй час ночи. Делать было нечего — оставалось ждать. Тишину нарушало монотонное гудение ламп да изредка откуда-то, словно из глубины подземелья, доносились смутные звуки работающих механизмов — нарастающий гул, скрежет, уханье, вроде бы лязг замков, щелканье дверей, но никто за все время, пока я сидел, скорчившись у стены, не появился в полутемном коридоре.
Наконец раздался скрежет отворяемой двери, и в коридор вошел человек в белой робе и чепчике. Из темного конца коридора к нему быстро подошел знакомый охранник, который запер меня в клетке. Они о чем-то поговорили и направились в мой отсек. Я узнал сменного Пантелеймонова. Поднявшись, я рванулся к дверце, схватился за прутья решетки. Пантелеймонов замедлил шаги, как-то странно стал семенить ногами. Начальник подтолкнул его под локоть.
— Кто это? Ты знаешь его? — спросил начальник, кивая на меня.
Пантелеймонов стоял, вжав голову в плечи, как испуганная горилла — сутулая спина, руки чуть ли не до пола, взгляд исподлобья.
— Сергей Андреевич! — воскликнул я.
Пантелеймонов отвел глаза.
— Где-то видел, но это не мой работник, в штате такого нет.
— Как?! Я же…
Начальник строго посмотрел на меня, и я умолк.
— Так ты знаешь его или нет? — с надрывом спросил он Пантелеймонова.
— Откуда же мне его знать! — окрысился Пантелеймонов. — Абсолютно не знаю!
— Но он назвал тебя по имени-отчеству, — настойчиво тянул свое начальник.
— Ну, мало ли, может, специально вызнал…
— А зачем?
— А это вам разбираться, — отпарировал Пантелеймонов. — В моем штате такого нет!
— Послушайте! — прокричал я. — Вы что, сбрендили! Я же студент-дипломник, Коловратов Николай Алексеевич. В вашей смене! Чего вы боитесь?
— Я вам еще раз повторяю, — набычившись, сказал Пантелеймонов, обращаясь только к охраннику. — Вы требуете точного ответа, я вам и отвечаю: этого человека не знаю, с ним не работаю, в штате нет. Мало ли кому чего взбредет в голову, сватом-братом назовутся, а мне — отвечай?! Нет уж, я порядки знаю, битый воробей. На мякине не проведешь. Не знаю и знать не хочу!
Он рубанул кулаком и решительно двинулся к выходу. Охранник, невольно подчинившись его решимости, последовал за ним. Они свернули в проем — скрежет двери возвестил мне, что Пантелеймонов покинул здание. Охранник вернулся в коридор, постоял, задумчиво поигрывая ключами, и медленно пошел в свой темный угол.