Развешивать картины взялся Брайан. Поднимая четвертую, парнишка, встав на цыпочки, уже дотянулся до крюка, но выронил ее. Лори успела вытянуть руки и ухватилась за раму в последний момент, не дав картине упасть. Мгновение спустя она дрожала так сильно, что вынуждена была передать гравюру Тренту, опасаясь, что сама уронит ее.
– Повесь, – сказала она, глядя на старшего брата испуганными глазами. – Я уронила бы ее, если бы думала о том, что делаю, честное слово.
Трент повесил картину, на которой были изображены экипажи с лошадьми, катящиеся по городскому парку, и заметил, что она висит не совсем ровно. Он протянул руку, чтобы поправить раму, и судорожно отдернул ее, прежде чем коснулся пальцами. Для младших сестер и брата Трент был почти богом, однако сам он прекрасно понимал, что все еще мальчик. Но и мальчик – если у него даже половина взрослых мозгов – знает: коль дело вроде этого не ладилось, лучше побыстрее смыться. Трент как-то сообразил, что если он будет продолжать возиться с картиной и дальше, она точно упадет, осыпав пол разбитым стеклом.
– Бегите отсюда! – шепнул он. – Все вниз! В комнату с телевизором!
Внизу хлопнула дверь – Лью вошел в дом.
– Но картина висит косо! – запротестовала Лисса. – Трент, она…
– Не важно! – перебила ее Лори. – Делай, как сказал Трент!
Трент и Лори посмотрели друг на друга широко открытыми глазами. Если Лью вошел в кухню сделать себе сандвич, чтобы дотерпеть до ужина, все обойдется. Если же нет, он встретит Лиссу и Брайана на лестнице. Стоит ему взглянуть на них, и он сразу заподозрит что-то неладное. Младшие дети Брэдбери были достаточно большими, чтобы промолчать, но отнюдь не скрыть свои чувства на лицах.
Брайад и Лисса припустили бегом по коридору.
Трент с Лори последовали за ними, но не так быстро и настороженно прислушиваясь. Наступил почти невыносимо волнующий момент, когда слышались только шаги младших на лестнице, а затем Лью рявкнул на них из кухни:
– Вы не можете ходить тише?! Ваша мать отдыхает!
Если такой вопль не разбудит ее, подумала Лори, то не разбудит и ничто другое.
Поздно вечером, когда Трент засыпал, Лори, открыв дверь его комнаты, вошла и села к нему на кровать.
– Он не нравится тебе, но это еще не все, – сказала она.
– Что? – спросил Трент, осторожно приоткрывшая один глаз.
– Лью, – тихо заметила Лори. – Ты ведь знаешь, кого я имею в виду, Трент.
– Да.
– согласился он, сдаваясь. – Ты права. Я не люблю его.
– И ты боишься его, правда?
– Да. Немного, – ответил Трент после долгой паузы.
– Только немного?
– Может быть, чуть больше, чем немного. – Трент подмигнул Лори, рассчитывая на ответную улыбку, но Лори серьезно смотрела на него, и Трент снова отступил. Ее не удастся увести в сторону, по крайней мере сегодня вечером.
– Почему?
Ты думаешь, он может причинить нам боль?
Лью часто кричал на них, но никогда не наказывал физически. Нет, внезапно вспомнила Лори, это не совсем так. Однажды, когда Брайан вошел к нему в кабинет не постучавшись, Лью отшлепал его. Жестоко. Брайан попытался не плакать, но в конце не выдержал. И мама тоже плакала, хотя не пыталась помешать наказанию. Но она, должно быть, что-то ему сказала, потому что Лори слышала, как Лью кричал на нее.
А свелось все к тому, что Лью отшлепал Брайана, чего никак нельзя было отнести к издевательству над малолетним. Да и Брайан, говоря по правде, бывал невыносим, если ему этого очень хотелось.
Сделал ли Брайан это в тот вечер намеренно? – подумала теперь Лори. Или Лью отшлепал ее брата, заставив его плакать, только за случайную ошибку маленького мальчика? Она не знала этого и, внезапно, интуитивно почувствовав это, подумала о том, что, может быть, Питер Пэн был не так уж не прав, не желая становиться взрослым. Она не была уверена, что ей хочется узнать, как все обстояло на самом деле. Но в чем она была убеждена, так это в том, кто был по-настоящему невыносимым в этом доме.
Она заметила, что Трент не ответил на ее вопрос, и толкнула его в бок.
– Язык откусил?
– Просто думаю, – сказал он. – Это непростой вопрос, ты знаешь это?
– Да, – тихо призналась она. – Я знаю.
На этот раз она дала ему время подумать.
– Нет, – сказал он наконец и сплел пальцы за головой. – Я не думаю, что он пойдет на это, Килька. – Она не выносила, когда он называл ее так, но сейчас решила пропустить это мимо ушей. Она не могла припомнить случая, чтобы Трент когда-либо говорил с ней так серьезно и внимательно. – Я не думаю, что он пойдет на это… но считаю, что он может, что это у него в характере. – Трент приподнялся на локте и посмотрел на сестру еще серьезнее. – Но я думаю, что он причиняет боль маме, и с каждым днем все сильнее.
– Она жалеет, правда? – спросила Лори и вдруг почувствовала, что ей хочется плакать. И почему только взрослые ведут себя иногда так глупо, когда возникают вопросы, столь очевидные для детей? Просто хочется дать им Хорошего пинка под зад. – Она с самого начала не хотела ехать в Англию… и он иногда так на нее кричит…
– Не забудь про головные боли, – мрачно заметил Трент. – Те самые, в которых, он считает, мама убеждает себя сама. Да, она наверняка жалеет.
– Она когда-нибудь решит… ты знаешь…
– Развестись с ним?
– Да, – с облегчением выдохнула Лори. Она не была уверена, что сможет произнести это слово, и, если бы поняла, до какой степени она дочь своей матери, сама ответила бы на этот вопрос.
– Нет, – ответил Трент. – Только не мама.
– Тогда мы ничего не можем поделать, – вздохнула Лори.
– Ты так считаешь? – произнес Трент так тих», что она едва расслышала его.
За следующие полторы недели ребята, используя время, когда их никто не видел, просверлили множество маленьких отверстий и в своих собственных комнатах за плакатами, и позади холодильника в нише (Брайан сумел протиснуться туда и пустить в ход дрель), и в кладовых нижнего этажа. Трент даже просверлил отверстие в стене столовой, вверху, в одном из углов, где всегда темно. Он стоял на лесенке, а Лори удерживала ее.
Металла больше нигде не было. Только дранка.
Дети на время забыли о том, что произошло.
Примерно месяц спустя, после того как Лью приступил к работе, Брайан подошел к Тренту и сказал ему, что на третьем этаже в штукатурке появилась новая трещина и под ней виден металл. Трент и Лисса немедленно отправились посмотреть. Лори еще была в школе, на репетиции оркестра.
Так же как и в случае с первой трещиной, их мать слегла с головной болью. Настроение Лью улучшилось после того, как он вернулся к своей преподавательской работе в колледже (Трент и Лори ожидали этого), однако прошлым вечером между ним и матерью разразился отчаянный спор из-за ужина, который Лью хотел организовать для преподавателей исторического факультета. Больше всего на свете бывшая миссис Брэдбери ненавидела званые ужины для преподавателей колледжа, на которых ей приходилось играть роль гостеприимной хозяйки. И тем не менее Лью сумел настоять на своем, и она в конце концов была вынуждена сдаться. Теперь она лежала в затененной спальне с задвинутыми шторами с влажным полотенцем на лбу и бутылкой фиоринала на ночной тумбочке, пока Лью, хлопая коллег по спине, раздавал приглашения в преподавательской гостиной факультета.
Новая трещина была на западной стороне коридора, между дверью, ведущей в кабинет, и лестничной площадкой.
– Ты уверен, что видел в ней металл? – спросил Трент. – Мы ведь проверяли эту сторону, Брайан.
– Посмотри сам, – предложил Брайан.
На этот раз им не потребовался фонарик – трещина была шире, и, вне всякого сомнения, в глубине виднелся металл.
Внимательно осмотрев трещину, Трент сказал, что ему нужно сходить в скобяной магазин, причем немедленно.
– Зачем? – удивилась Лисса.