«Нет, – подумал я. – Это невозможно. Я не смогу». И снова ледяная рука погладила меня по шее.
Сможешь, милый. Сможешь.
Звон в ушах стал стихать. Временами я слышал рев приближающегося автомобиля, который затем превращался в жужжание, когда машина сворачивала направо, на объездную дорогу, и направлялась по петле, в объезд участка, где велась перекладка дорожного полотна.
Завтра суббота.., нет, суббота уже сегодня. Суббота сегодня. Долан проедет здесь в воскресенье. У меня нет времени.
Есть, милый.
Взрыв разорвал ее в клочья.
Мою любимую разорвали в клочья за то, что она рассказала полиции правду о том, что видела, за то, что не испугалась угроз, за свое мужество. А Долан по-прежнему разъезжает в своем «кадиллаке» и пьет шотландское виски двадцатилетней выдержки, золотой «Ролекс» сверкает на его запястье.
«Я постараюсь», – подумал я, и провалился в бездонный сон, похожий на смерть.
Я проснулся в восемь утра, когда лучи солнца, уже горячие, упали мне на лицо. Я сел и вскрикнул от невыносимой боли, прижимая бесчувственные руки к пояснице. Работать? Вырубить отбойным молотком еще четырнадцать квадратов асфальта? Я не в силах был даже шелохнуться.
Но я должен был ходить и заставил себя. Двигаясь, словно глубокий старик, я пробрался в кабину (фургона и открыл крышку «бардачка». Там я припас флакон с эмпирином как раз на случай, что придет такое утро.
Неужели я думал, что нахожусь в хорошей физической форме? Неужели? Правда, смешно?
Я проглотил четыре таблетки эмпирина, запив их водой, подождал, пока они растворятся у меня в желудке, а затем жадно набросился на завтрак из сушеных фруктов и холодного пирога.
Я посмотрел на компрессор и отбойный молоток, которые ожидали меня. Желтое покрытие уже, казалось, кипело в утренних лучах солнца. К нему вели аккуратно вырезанные квадраты асфальта.
Мне не хотелось брать в руки отбойный молоток. Я вспомнил, что сказал мне Гарви Блокер:
– Ты никогда не станешь сильным, приятель. Некоторые люди и растения выдерживают жар солнца, становясь только крепче, а некоторые вянут и гибнут… Почему ты так насилуешь свой организм?
– Ее разорвали на куски, – прохрипел я. – Я любил ее, а они разорвали ее на куски.
Это заявление не могло превзойти победный крик «Вперед, медведи!» или «На рога их, быки!» Однако меня оно заставило двигаться. Я откачал бензин из топливного бака (фургона, задохнувшись от отвратительного вкуса и запаха и лишь крайним усилием воли удержав в желудке свой завтрак. В голове промелькнула ужасная мысль – что я стану делать, если механики, прежде чем отправиться домой наслаждаться длинным уик-эндом, слили дизельное топливо из баков своих дорожных машин? Но я тут же выбросил эту мысль из головы. Нет смысла беспокоиться о том, что не поддается твоему контролю. Все больше и больше я чувствовал себя человеком, выбросившимся из бомбардировщика Б-52 с зонтиком в руке вместо парашюта.
Я отнес банку с бензином к компрессору и залил в бак. Мне пришлось пальцами левой руки наложить пальцы правой вокруг стартовой рукоятки компрессора. Когда я дернул за трос, лопнули мозоли, оставшиеся целыми. Компрессор заработал, и я почувствовал, как из моего кулака сочится жидкость. Нет, мне не справиться.
Но я прошу тебя, милый!
Я подошел к отбойному молотку и принялся за работу. Первый час оказался самым трудным, а затем монотонная вибрация отбойного молотка вместе с эмпирином, казалось, прогнали боль куда-то далеко – у меня онемели руки, спина, голова. К одиннадцати часам я покончил с последним квадратом асфальта. Пришло время проверить, насколько хорошо я запомнил уроки Тинкера – как включать дорожные машины в обход системы зажигания.
С трудом переставляя ноги, размахивая руками, я подошел к своему фургону и проехал полторы мили к тому месту шоссе, где велись ремонтные работы. И тут же я увидел свою машину: огромный экскаватор фирмы «Кейс-Джордан» с приспособлением для захвата сзади. Дорожная машина стоимостью 135 тысяч долларов. У Блокера я управлял катерпиллером, но эта машина мало отличалась от моей. По крайней мере я надеялся на это. Я забрался в кабину и взглянул на диаграмму на головке рычага управления. В точности как и на моем кате. Я несколько раз переключил скорости. Сначала они переключались с трудом – в коробку передач попал песок: парень, который управлял этой машиной, не закрыл коробку противопесочным фильтром, а мастер не потрудился проверить. Блокер обязательно проверил бы. И вычел бы у механика пять баксов, независимо от продолжительности уик-энда.
Его глаза. Его глаза, полные полувосхищения-полупрезрения. Что бы он подумал обо мне сейчас?
Не важно. Сейчас не время думать о Гарви Блокере, надо думать об Элизабет. И о Долане.
На полу кабины валялся кусок брезента. Я поднял его, надеясь увидеть под ним ключ. Но никакого ключа, разумеется, не было.
Голос Тинка звучал у меня в сознании: «Кретин, да любой мальчишка может запустить такую машину – как два пальца обоссать. В автомобиле по крайней мере имеется замок зажигания – в новом-то есть. Вот посмотри. Да нет, не там, куда вставляется ключ, у тебя нет ключа, чего ты смотришь туда, куда вставляют ключ? Загляни под панель. Видишь свисающие провода?»
Я нагнулся и увидел провода, висящие точно так, как описывал мне Тинкер: красный, синий, желтый и зеленый. Я счистил изоляцию по дюйму с каждого и достал из кармана моток медной проволоки.
«А теперь слушай, парень, потому что потом тебе, возможно, придется заниматься этим делом самому, сечешь? – вспомнились слова Тинка. – Соедини красный и зеленый провода. Это ты никак не забудешь, потому что походит на Рождество. Теперь с зажиганием в порядке».
Я соединил куском медной проволоки зачищенные места на красном и зеленом проводах «кейс-джордана». Горячий ветер, долетавший из пустыни, завывал, свистел, будто кто-то дул над горлышком бутылки из-под содовой. По шее стекал пот, катился под рубашку, щипал и щекотал кожу.
«Сейчас перед тобой только синий и желтый провода, – продолжал свои поучения Тинк. – Их нельзя соединять вместе; достаточно дотронуться одним проводом до другого. Только смотри сам не касайся оголенных проводов, если не хочешь, чтобы у тебя из трусов пошел пар, приятель. Синий и желтый провода проворачивают стартер. Ну, действуй. Когда тебе надоест кататься на машине, разъедини красный и зеленый провода. Это вроде как поворачиваешь ключ зажигания, которого у тебя нет».
Я коснулся синим проводом желтого. Блеснула огромная желтая искра, я отпрянул назад и ударился головой об одну из металлических стоек в задней части кабины. Затем я наклонился вперед и снова соединил провода. Двигатель провернулся, чихнул, и экскаватор неожиданно дернулся вперед. Меня бросило на примитивную панель управления, и левой щекой я врезался в какой-то рычаг. Оказывается, я забыл перевести рычаг скорости в нейтральное положение, и в результате едва не остался без глаза. Мне казалось, что я слышу хохот Тинка.
Я перевел рычаг в нейтральное положение и сделал новую попытку. Мотор проворачивался и проворачивался, чихнул, выбросил порцию грязного коричневого дыма, которую тут же унес нестихающий ветер, и продолжал проворачиваться дальше. Я пытался убедить себя, что двигатель экскаватора просто плохо отрегулирован – в конце концов человек, который забывает установить (фильтр, защищающий коробку передач от песка, может забыть и про что-то другое. Но мне все больше казалось, что из топливного бака просто слили солярку, как я и опасался.
Как раз в тот момент, когда я собирался выключить стартер, спуститься на песок и поискать, чем бы смерить уровень топлива в баке, мотор неожиданно заработал.
Я разъединил провода – оголенный отрезок синего уже начал дымиться – и нажал на педаль газа. Когда двигатель разогрелся и заработал плавно, я включил первую скорость, развернул экскаватор и поехал обратно к длинному коричневому прямоугольнику, аккуратно вырезанному на той части дорожного полотна, что вела на запад.