– Его так выдрессировали, – возразил Карелла.
– Выдрессировали быть неблагодарным?
– Да нет же, принимать пищу только из рук хозяина. Это пес-поводырь.
– Я не знаю, кто он, но мне здесь не нужны собаки-поводыри. Мне нужны собаки, приученные вынюхивать наркотики. Так что прикажете мне с ним делать? Если он вам не нужен, я отправлю его в собачий приют. Знаете, как поступают с ними в приюте?
– Знаю, знаю.
– Дворнягу держат там три недели, а потом ликвидируют. Безболезненно. Его помещают в контейнер и выкачивают оттуда весь воздух. Это все равно что заснуть. Ну, так что скажете. Капелла?
– Карелла.
– Да, что скажете?
– Я пришлю за ним кого-нибудь.
– Когда?
– Сразу же.
– "Сразу же" – это когда?
– Сразу же – это сразу же, – разозлился Карелла.
– Ну конечно, – съязвил Мэлони, – так же, как «начать утро» в четверть девятого, да?
– Кто-нибудь приедет за ним к десяти.
– Ехать надо в управление. Восьмой этаж, пусть спросят детектива Мэлони. Чем вы, ребята, только там занимаетесь, работаете по сокращенному рабочему дню, что ли?
– И то только если дела, – ответил Карелла и бросил трубку.
Детектив Ричард Дженеро сидел за своим столом, погруженный в изучение словаря. Карелла подошел к нему и спросил:
– Ну, нашел нужное слово, Дженеро?
– Что? – переспросил тот. – А-а, нашел, да, нашел нужное слово.
Он не улыбался. Он вообще редко улыбался. Карелла подозревал, что Дженеро страдает тяжелыми запорами. Вдруг он подумал – почему никто в участке не называет Дженеро Ричардом, Ричи или Диком, а только «Дженеро»? Все остальные обращаются друг к другу по именам но Дженеро всегда оставался «Дженеро». Более того, интересно, почему сам Дженеро никогда не обращал на это никакого внимания? А за пределами участка его тоже называют Дженеро? Может, его и родная мать так зовет? Звонит ему по пятницам и говорит: «Дженеро, это мама. Почему ты никогда сам не позвонишь?»
– Не хочешь ли оказать мне услугу? – спросил Карелла.
– Какую услугу? – с подозрением поинтересовался Дженеро.
– Съездить в центр за собакой.
– За какой такой собакой? – все так же подозрительно осведомился Дженеро.
– За собакой-поводырем.
– Шутишь?
– Нет.
– Тогда за какой же собакой?
– Ну я же сказал, за поводырем, в отдел служебных собак.
– Это ты прохаживаешься насчет того случая, когда меня ранили в ногу, да?
– Да нет же!
– Тогда насчет той истории, когда я патрулировал в парке, что ли?
– Нет, Дженеро, вовсе нет.
– А, это когда я изображал слепого и мне прострелили ногу, да?
– Нет. Я серьезно. Из отдела служебных собак нужно забрать черного Лабрадора.
– А почему ты посылаешь меня?
– Я тебя не посылаю, Дженеро, я спрашиваю, не хочешь ли ты съездить за ним.
– Тогда пошли патрульного, – ответил Дженеро. -
Какого черта! Как только в участке нужно сделать какую-нибудь дерьмовую работу, так посылают именно меня. Пошли вы все! – выругался Дженеро.
– Я думал, может, ты захочешь проветриться, – сказал Карелла.
– У меня и здесь есть чем заняться, – распалился Дженеро. – Думаешь, мне делать нечего?
– Ладно, забудь! – успокоил его Карелла.
– Посылай туда треклятого патрульного!
– Я так и сделаю, – согласился Карелла.
– А все же это был розыгрыш. Думаешь, я не понял? – сказал Дженеро. – Ты намекал на ту мою рану в парке.
– Я думал, рана у тебя была в ноге.
– Рана была в ноге, а получил я ее в парке, – без тени юмора ответил Дженеро.
Карелла вернулся к своему столу и набрал номер «24». Трубку снял сержант Мерчисон.
– Дэйв, это Стив. Ты можешь послать для меня машину в управление? Восьмой этаж, спросить детектива Мэлони, он должен вернуть нам черного служебного Лабрадора.
– Собака злая? – спросил Мерчисон.
– Нет, это пес-поводырь, он не злой.
– Бывают такие поводыри, что стоит на них посмотреть, как они тут же цапнут, – заметил Мерчисон.
– Скажи своему человеку, чтобы надел на него намордник, у них ведь в патрульных машинах, кажется, есть намордники?
– Да, но на злую собаку не больно-то наденешь намордник.
– Говорю тебе, это не злая собака, – повторил Карелла. – Только, Дейв, мог бы ты послать кого-нибудь прямо сейчас? Если не забрать пса до десяти, они упекут его в собачью богадельню и убьют там через три недели.
– Ну и что за спешка? – сказал Мерчисон и отключился.
Карелла положил трубку на рычаг и уставился на телефон так мрачно, что тот не выдержал и зазвонил. Карелла очнулся и снова снял трубку.
– Восемьдесят седьмой участок, Карелла, – произнес он.
– Стив, это Сэм Гроссман.
– Привет, Сэм, как дела?
– Comme ci, comme са,[3] потихоньку, – ответил Гроссман. – Это ты присылал в лабораторию пробу земли на анализ? Там написано просто «87-й участок».
– Этот Мейер. А что показал анализ?
– Земля идентична той, что найдена под ногтями Харриса, если ты это хотел узнать. Но должен тебе сказать, Стив, что состав вполне заурядный, очень распространенный. Я бы не придавал этому особого значения, если у тебя нет других доказательств.
– Есть другие соображения, скажем так, – ответил Карелла.
– Ну тогда действуй.
– А что насчет квартиры Харриса?
– Ничего. Никаких посторонних следов, волос или волокон ткани. Ни-че-го.
– Ладно, спасибо. Я тебе позвоню.
– Пока, – ответил Гроссман и повесил трубку.
У входного турникета какой-то капрал стоял и заглядывал внутрь служебного помещения. Карелла встал и подошел к нему:
– Могу чем-нибудь помочь?
– Сержант там, внизу, сказал, чтобы я поднялся сюда, – ответил капрал. – Я ищу человека по имени Капелла.
– Карелла, это я.
– Это от капитана Маккормика, – доложил капрал и вручил Карелле конверт из плотной бумаги, в левом верхнем углу которого стоял гриф: «Армия США. Следственно-криминальный отдел».
– Вы быстро сработали, – заметил Карелла.
– Вообще-то мы получили этот пакет еще вчера, но в конторе никого не было. Почтовая служба зарегистрировала его в 4.07 утра. Видно, ребята в Сент-Луисе отправили его на самолете поздно вечером в субботу. Быстро дошло, правда?
– Очень быстро, – подтвердил Карелла. – Большое спасибо.
– Не за что, – ответил капрал. – Как мне добраться отсюда до Рейтер-стрит? Мне там в призывном пункте надо кое-что прихватить.
– Это прямо по дороге к центру, – объяснил Карелла. – Вы на машине?
– Да.
– Тогда, как отъедете от участка, поверните направо, на следующем перекрестке – снова направо. Там будет улица с односторонним движением, ведущая строго на север, она приведет вас прямо на Речное шоссе. Найдете поворот на запад и потом езжайте по этой дороге, пока не увидите указатель на Рейтер-стрит.
– Спасибо, – поблагодарил капрал.
– Вам спасибо, – ответил Карелла, помахав на прощание конвертом.
– Не за что, – снова сказал капрал, лихо повернулся кругом и зашагал по коридору.
Карелла вернулся к своему столу и вскрыл конверт. Бумаг внутри было не много, но бланки оказались незнакомыми, потребовалось некоторое время, чтобы в них разобраться, а потом – чтобы переварить содержавшуюся в них информацию. По ходу чтения он делал записи, не зная, сможет ли оставить эти ксерокопии или их надо будет вернуть, и поэтому не решаясь ставить пометки на полях. В пятницу из телефонного разговора с Маккормиком он понял, что тот весьма щепетилен в отношении формальностей, и подозревал, что по прочтении бумаги придется отослать обратно.
Джеймс Рэндольф Харрис вступил в армию 17 мая десять лет назад. Его направили в Форт-Гордон, Джорджия, для прохождения начальной подготовки, а потом в Форт-Джексон, Южная Каролина, для совершенствования в пехотной подготовке. В конце августа его отправили за океан рядовым первого класса роты "Д" 2-го батальона 27-го пехотного полка 2-й бригады 25-1 пехотной дивизии. В деле это не было отмечено, но Карелла знал по фотографии, найденной в квартире Харриса, что Джимми служил в огневом расчете «Альфа» второго отделения.