Если Карелла правильно помнил реалии собственной военной службы, в роте четыре взвода, а во взводе четыре отделения, следовательно, в роте "Д" всего 16 отделений. В каждом взводе существуют 1-е, 2-е, 3-е и 4-е отделения, причем в армии предпочитают обозначать их цифрами, а не буквами. Поскольку взводов четыре, должно быть четыре вторых отделения. Из дела не было ясно, в каком из них служил Джимми. Карелла допускал, что если Джимми обратился за помощью к своему старому однополчанину, это должен был быть человек из его ближайшего армейского окружения, но чтобы попасть в точку, ему необходимо знать номер взвода.
В деле, как положено, отмечалось, что Джимми был ранен в бою 14 декабря, и далее ранение описывалось в строгих медицинских терминах. В конце декабря его перевели из полевого госпиталя в Гонолулу, а оттуда – в еще один госпиталь, в Сан-Франциско, и, наконец, – в Главный госпиталь в Форт-Мерсере. В его форме N 214 значилось, что в марте он получил почетную демобилизацию с полной пенсией по нетрудоспособности. Вот и все.
Карелле нужно было знать больше.
Вздохнув, он открыл свой телефонный справочник и стал листать страницы на букву "А", пока не нашел раздел «Американская армия». Там он отыскал телефон, по которому уже звонил в Джефферсон, а под ним – номер национального центра учета личного состава в Сент-Луисе. Карелла взглянул на стенные часы. Было двадцать минут десятого, значит, в Сент-Луисе – только двадцать минут девятого: издержки жизни в большой стране. Он нацарапал номер на клочке бумаги, достал из верхнего ящика стола три бланка и, переложив их копиркой, начал печатать отчет о показаниях, полученных от Ллойда Бакстера и Роксаны Харди.
Карелла спрашивал себя, что подумал бы майор Лемар об откровениях Роксаны? Похоже, майор не сомневался, что Джимми говорил правду об изнасиловании в подвале двенадцать лет назад. Однако это было никакое не изнасилование: ни шикарное, по первому разряду, ни даже самое что ни на есть захудалое. Просто пара разгоряченных подростков наслаждалась обществом друг друга в подвале у электрощитка – бывает и хуже. Чего Карелла никак не мог понять, так это зачем Джимми солгал. И почему майор его не раскусил? Конечно, опытный психиатр увидел бы истину сквозь шелуху ложных воспоминаний. Все было ясно, кроме того, что Роксана явно говорила правду о случившемся в тот день. Слишком уж она волновалась, вспоминая те события. Но опять же, и рассказ Джимми был эмоциональным, и ведь это именно ему мерещились кошмары.
Карелла недоумевал. В том, что произошло тогда между Джимми и Роксаной, не было ничего кошмарного, если не считать страха наказания. Вероятно, Джимми терзали опасения, что его поймают. Быть объектом преследования – еще со средневековых времен считается занятием не из приятных, а нравы современной уличной банды мало чем отличаются от средневековых. Джимми, наверное, чертовски мучило то, что случилось с подружкой Ллойда. Ему, несомненно, были знакомы уличные разборки, и он видел себя в роли жертвы одного из таких побоищ – свинцовые трубы, обрушивающиеся на его череп, колесные цепи, крушащие его ребра, кованые ботинки, втаптывающие его в землю...
От таких мыслей немудрено бредить кошмарами по ночам. Должно быть, идя по улице, он все время ждал, что рука Ллойда вот-вот ляжет на его плечо: «Привет, малыш Джимми! Я слышал, ты поиграл с моей девочкой». Джимми, конечно же, постоянно был готов защищаться и придумал некую историю с изнасилованием под стать похищению сабинянок: «Нет, Ллойд, тебе все неправильно рассказали, парень. Я ее не трогал, это другие! А я как раз пытался им помешать». То, что он выложил майору Лемару, было не правдой, а мифом, придуманным им для самозащиты. Видно, он решил, что попался: Лемар кружил возле этого кошмара, возвращался к нему снова и снова, подбирался все ближе и ближе к событиям того дождливого дня в подвале. Тогда он и вытащил на свет Божий историю с изнасилованием. «Вот что случилось тогда на самом деле, док. Вот что случилось тогда на самом деле, Ллойд. Пусть гоняются за кем-нибудь другим. А я хороший. Я пытался их остановить».
«Что ж, может, и так», – подумал Карелла, глядя на часы. Пора звонить в Сент-Луис? Он набрал код города, потом нужный номер и услышал зуммер. Интересно, какой он, Сент-Луис? Он никогда не бывал там. Видел, правда, ковбоев, которые гнали стада по улицам, видел, как эти лихие парни пьют дрянное виски и танцуют с девицами в сетчатых чулках с красными подвязками.
– Национальный центр учета личного состава, – произнес женский голос.
– Это детектив Карелла, восемьдесят седьмой участок, Айсола, – представился Карелла. – Я получил пакет от капитана Маккормика из Форт-Джефферсона...
– Слушаю вас, мистер Карелла.
– Мне нужна дополнительная информация.
– Одну минутку, сэр, я соединю вас с мистером О'Нилом.
– Благодарю. Он подождал.
– О'Нил, – произнес мужской голос.
– Мистер О'Нил, это детектив Карелла из восемьдесят седьмого участка Айсолы. Я получил пакет от капитана Маккормика из Форт-Джефферсона, но мне нужна дополнительная информация.
– Какого рода? – поинтересовался О'Нил.
– Я расследую убийство человека по фамилии Харрис, Джеймс Харрис, он служил в армии десять лет назад: рота "Д", второй батальон...
– Подождите, я запишу, – перебил его О'Нил. – Рота "Д", второй батальон...
– Двадцать седьмой полк, – продолжил Карелла, – вторая бригада двадцать пятой пехотной дивизии. У меня нет номера взвода. Он числился в огневом расчете «Альфа» второго отделения.
– Звание?
– Рядовой первого класса.
– Личный номер?
– Секунду, – сказал Карелла, заглядывая в личное дело Джимми, нашел номер и медленно продиктовал восемь цифр. О'Нил будет вводить данные в компьютер, и Карелла хотел избежать ошибок.
– Демобилизован или погиб? – спросил О'Нил.
– И то и другое, – ответил Карелла.
– Как это может быть?
– Он демобилизован десять лет назад, а убит вечером в прошлый четверг.
– А, понимаю. Я имел в виду... У нас здесь списки всех, кто либо демобилизован, либо погиб при исполнении. А в армейском департаменте – списки тех, кто ушел в отставку или в запас. Вы сказали, что этот человек был демобилизован?
– Да.
– Почетное увольнение?
– Да. И полная пенсия по нетрудоспособности.
– Он был ранен?
– Да.
– Когда?
– 14 декабря, в следующем месяце будет десять лет.
– Хорошо, – сказал О'Нил. – Что вы хотите знать?
– Имена его сослуживцев по огневому расчету.
– На тот день, который вы указали?
– Да.
– Это возможно. Зависит от того, кто составлял рапорт об операции.
– А кто его обычно составляет?
– Офицер, командующий подразделением. Или иногда...
– Вы хотите сказать, командир части?
– Да. Или сержант, назначенный командовать. Взводом обычно командует лейтенант, а сержант ему помогает. Если ни один из них не присутствовал при выполнении задания в тот день, тогда рапорт мог составить командир отделения или даже старший по огневому расчету. Понимаете, как дробится схема?
– Не совсем, – признался Карелла. – В мое время основным подразделением было отделение.
– Ну, сейчас в принципе тоже, но отделение делится на два огневых расчета – «Альфа» и «Браво». В каждом расчете пять человек, командует отделением Р-6 – итого одиннадцать человек. Расчет состоит из стрелка-автоматчика – это или С-4, или С-3, гранатометчика – это обычно бывает Р-4, двух стрелков – как правило, это Р-3, и старшего расчета – Р-5.
– Я не разбираюсь во всех этих обозначениях: С-4, Р-3 – что это значит?
– Это обозначение ранга. Р-3 – рядовой первого класса, С-4 – специалист четвертого класса, капрал и так далее.
– Гм, – хмыкнул Карелла.
– Я хочу сказать, что в рапорте может быть перечислен поименно весь состав расчета, в котором служил Харрис.
– И тогда это было бы в его личном деле?
– Да, – подтвердил О'Нил.