Внезапно появился капитан Вентуорт. Бормоча что-то себе под нос, он заглянул под наши одеяла и простыни, а потом и под койки.
— В чем дело, капитан? — спросил Холмс.
Вентуорт выпрямился и уставился на нас своими странными серыми глазами.
— Кажется, я слышал шорох крыльев летучих мышей, — сказал он. — Крылья трепещут. Гигантские летучие мыши. Но их нигде не видно.
Затем он вышел из кабины и направился по узкому коридору, специально проложенному так, чтобы пилот мог попасть в кабину, не вылезая наружу. Второй пилот, лейтенант Нельсон, разогревал моторы. Коммодор ушел через минуту, пожелав нам удачи. Выглядел он так, словно думал, что нам это понадобится.
Вскоре нам «позвонил» Вентуорт и велел лечь на койки или ухватиться за что-нибудь твердое. Аэроплан готовился к взлету. Мы забрались на койки, и я уставился в потолок, пока самолет медленно выруливал к стартовой точке, потом моторы «взревели», и машина помчалась, трясясь по лугу. Вскоре хвост рванулся вверх, и мы внезапно оказались в воздухе. Ни Холмс, ни я не могли больше просто лежать. Нам пришлось встать и выглянуть в иллюминатор в двери-люке. Вид земли, уходящей вдаль в сумерках, домов, коров, лошадей и повозок, ручьев, а затем и самой Темзы, уменьшающейся… уменьшающейся, вызывал у нас тревогу и возбуждение.
Холмс был седым, но я уверен, что не страх высоты стал тому причиной. Однако теперь он полностью зависел от ситуации. На земле Холмс был сам себе хозяин. В небе его жизнь была в руках двух незнакомцев, один из которых уже произвел на нас впечатление очень странного существа. Кроме того, слишком скоро стало ясно, что Холмс, какими бы крепкими ни были его нервы и каким бы спокойным ни было его пищеварение на земле, подвержен воздушной болезни.
Самолет летел все дальше и дальше, пересекая в темноте Ла-Манш, западную, а затем и юго-западную часть Франции. Мы приземлились на полосу, освещенную факелами. Холмс хотел выйти и размять ноги, но Вентуорт запретил ему это делать.
— Кто знает, кто бродит здесь в темноте, поджидая, чтобы опознать вас, а затем попытаться прикончить? — заметил он.
— Холмс, — сказал я, когда мой друг вернулся на свое место, — вам не кажется, что он несколько странно говорит о возможности шпионажа? И разве вы не почувствовали запах виски в дыхании пилота? Должен ли пилот пить во время полета?
— Откровенно говоря, я слишком плохо себя чувствую, чтобы обращать на это внимание, — фыркнул Холмс.
Дозаправка прошла без происшествий. Наступила полночь, и огромный самолет пронесся сквозь темную безлунную атмосферу. Лейтенант Нельсон забрался в свою койку с радостным сообщением, что к рассвету мы приземлимся под Марселем. Холмс застонал. Я пожелал парню, который казался вполне приличным человеком, спокойной ночи. Вскоре я заснул, но через некоторое время проснулся, вздрогнув. Однако, как старый ветеран кампаний Холмса, я знал, что лучше не выдавать своего пробуждения. Повернувшись на бок, как будто я делал это во сне, я, прищурившись, наблюдал за происходящим.
Меня разбудил какой-то звук, или вибрация, или, возможно, шестое чувство старого ветерана.
У входа в коридор, освещенный единственной лампочкой над головой, стоял лейтенант Нельсон. На его красивом молодом лице застыло выражение, которого обстоятельства, конечно, не требовали. Вид у него был такой злобный, что у меня заколотилось сердце и, несмотря на холод под одеялом, я обливался потом. В руке у него был револьвер, и когда он поднял его, мое сердце чуть не выскочило из груди. Но он не повернулся к нам. Вместо этого он направился к передней части корабля по узкому коридору, ведущему в кабину пилота.
Поскольку он стоял ко мне спиной, я перегнулся через край койки и потянулся, чтобы разбудить Холмса. Но мне не нужно было его предупреждать. Каково бы ни было физическое состояние моего друга, он оставался все тем же бдительным лисом — старым лисом, это верно, но все же лисом. Его рука поднялась и коснулась моей, и через несколько секунд он уже был на ногах. В одной руке он держал свой верный «Уэбли», который нацелил в спину Нельсона, и одновременно крикнул, чтобы тот остановился.
Не знаю, услышал ли тот Холмса за ревом моторов. Если и так, то у него не было времени подумать об этом. Раздался выстрел, почти неслышный в шуме, и Нельсон упал на спину и проскользил несколько футов по полу назад. Из его лба хлынула кровь.
Тусклый свет падал на лицо капитана Вентуорта, чьи глаза, казалось, горели, хотя я уверен, что это была оптическая иллюзия. Лицо на мгновение исказилось, потом разгладилось, и Вентуорт вышел на свет. Я слез с койки и вместе с Холмсом подошел к нему. Стоя рядом с ним, я почувствовал тяжелый, хотя и душистый запах превосходного виски, исходивший от него.