Я был потрясен тоном своего друга, хотя знал, что Холмс говорит так только потому, что он, должно быть, очень напуган. Обращаться подобным образом к высокородному британскому аристократу было не в его обычаях.
— Ну-ну, Холмс, — умиротворяюще протянул я.
— Ну и ну, — ответил он. — Он не платит мне гонорар! Он не мой клиент. Кроме того, я сомневаюсь, что он имеет право на свой титул!
Сверху донеслось рычание, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. Потом тяжелое тело герцога обрушилось на нашу ветку, которая угрожающе наклонилась. Но Грейсток присел на корточки, освободив руки, со всей непринужденностью бабуина.
— Что означает ваше последнее замечание? — поинтересовался он. В этот момент луна пробилась сквозь облака. Луч упал на лицо Холмса, такое же бледное, как тогда, когда он играл умирающего детектива.
— Сейчас не время и не место для проверки вашей родословной. Мы в отчаянном положении, и…
— Вы даже не представляете, как оно ужасно, — фыркнул Грейсток. — Я обычно соблюдаю человеческие законы, когда нахожусь в цивилизованном мире или среди черных братьев на моем ранчо в Восточной Африке. Но когда я в своем большом поместье, в Центральной Африке, когда я в джунглях, где я даже выше герцога, где, проще говоря, я — король, я с удовольствием возвращаюсь к своему первобытному состоянию — состоянию большой обезьяны…
«Боже правый! — подумал. — И это тот самый человек, которого Холмс назвал “невнятным”!»
— …тогда я живу по своим законам, а не по законам человечества, к которым питаю величайшее презрение, за исключением нескольких примеров…
В этом утверждении было гораздо больше того, чем мог бы гордиться любой немецкий философ. Суть его состояла в том, что если Холмс не объяснит свое замечание сейчас, то у него не будет возможности сделать это позже. Герцог также не замедлил заявить, что мне не стоит сообщать о судьбе Холмса во внешний мир.
— Он говорит серьезно, Холмс! — попытался я отрезвить своего друга.
— Я это прекрасно понимаю, Ватсон, — ответил он. — Его светлость покрыт лишь тонким слоем цивилизации.
Эта фраза, как я помнил, часто использовалась американским романистом для описания представлений его главного героя о человеческой культуре.
— Очень хорошо, ваше высочество, — начал Холмс. — У меня нет привычки излагать теории, пока у меня нет достаточных доказательств, чтобы сделать ее фактом. Но в данных обстоятельствах…
Я искал взгляд Грейстока, чтобы выразить свое недовольство саркастическим использованием Холмсом титула, подобающего только монарху. Однако тот только улыбнулся. Я полагаю, что он наслаждался, не ведая о намерении Холмса убить его. Он был уверен, что заслужил этот титул, и теперь, когда у меня было время подумать об этом, я с ним согласен. Хотя в Англии он был герцогом, в Африке он правил королевством во много раз большим, чем наш тесный маленький остров. И он не платил никаких налогов.
— Мы с Ватсоном были знакомы с десятилетним сыном шестого герцога, вашего предполагаемого отца, — продолжал Холмс. — Этот мальчик, истинный лорд Салтайр, — не вы. И все же у вас есть титул, который должен принадлежать ему. Вы заметили, что я не говорю, что титул по праву должен принадлежать ему. Вы — законный наследник титулов и поместий покойного герцога. Титулы и поместья, кстати, которые никогда не должны были принадлежать ни ему, ни его сыну.
— Боже мой, Холмс! — фыркнул я. — Что такое вы говорите?
— Если вы не будете перебивать меня, то услышите, что я скажу, — резко ответил он. — Ваша Светлость, этот американский писатель, написавший в высшей степени вымышленный роман, основанный на вашем довольно… гм… нетрадиционном поведении в Африке, подошел к истине ближе, чем кто-либо. Кроме вас и нескольких ваших друзей, я полагаю, это никто не осознает. Ватсон рассказал мне, что в романе ваш отец, который должен был стать седьмым герцогом, был выброшен на берег Западной Африки вместе со своей женой. Там вы и родились, а когда ваши родители умерли, вас усыновило племя больших разумных обезьян, доселе неизвестных науке. Конечно, вся эта история — порождение романтического воображения, и обезьяны, должно быть, были либо шимпанзе, либо гориллами, которых представители западной цивилизации видели в видели в Западной Африке. Однако подобных существ нет в местности, лежащей на десяти градусах южной широты, где, по словам писателя, вы родились и выросли. Я бы перенес место вашего рождения дальше на север, скажем, поближе… или в той самой стране, Габоне, которую посетил дю Шайю.