— Я знаю более легкий способ спастись от пчел, — сказала Найлепта. — Давай я сбегаю в деревню.
— Бедная обманутая девочка! — вздохнул я. — Вы не знаете, что для вас лучше! Поверьте мне, и я благополучно доставлю вас в Англию, на родину ваших предков. А потом…
У меня не было возможности пообещать жениться на ней. Холмс и немцы вскрикнули, заставив меня поднять глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Грейсток без сознания упал на землю. Стрела попала ему в голову, и, хотя она нанесла скользящий удар, она вырубил его и оставил большую неприятную рану.
И тогда я решил, что все кончено. Позади нас выла орда дикарей, их стрелы, копья и топоры летели по воздуху прямо в нас. Впереди был рой гигантских пчел. Причем облако было таким плотным, что я едва мог разглядеть холмы позади них. Жужжание было оглушительным. Единственный человек, который был достаточно силен и достаточно мудр, чтобы вытащить нас из джунглей, был временно выведен из строя. Если пчелы нападут, он даже не очнется. Да и все мы погибнем.
И тогда Холмс крикнул мне:
— Не пытайтесь «спасать» эту женщину, Ватсон! Идите сюда, скорее, и помогите мне!
— Сейчас не время предаваться ревности, Холмс, — пробормотал я, но тем не менее подчинился.
— Я уже обмазался глиной! — сказал Холмс. — А теперь ты намажешь на меня эту превосходную черную грязь! Маж полосами, таким образом чередуя белое и черное!
— Вы сошли с ума, Холмс?
— Нет времени на разговоры, — сказал Холмс. — Пчелы почти настигли нас! Их укусы смертельны, смертельны, Ватсон! Быстрее, грязь!
Через минуту передо мной стоял полосатый, как зебра, Холмс. Он подбежал к груде одежды и достал из кармана пиджака большое увеличительное стекло, которое было его верным спутником все эти годы. А потом он сделал нечто такое, что заставило меня закричать в полном отчаянии. Он побежал прямо к смертоносному жужжащему облаку.
— Постойте! — крикнул я ему вслед, пытаясь оттащить его от пчел. Было слишком поздно уводить его от быстро приближающихся насекомых. Я понял, что умру вместе с ним ужасной смертью. Тем не менее я буду с ним. Мы были товарищами слишком много лет, чтобы я мог хотя бы на секунду подумать о том, чтобы бросить его.
Услышав мой голос, он обернулся и крикнул:
— Вернись! Отведите остальных в сторону! Уберите Грейстока с их пути! Я знаю, что делаю! Убирайся отсюда! Я приказываю вам, Ватсон!
Наше многолетнее общения научило меня повиноваться Холмсу, когда он «говорит» таким тоном. Я слишком долго подчинялась его приказам, чтобы ослушаться его приказа сейчас. Я бросился к остальным. Но я плакал, уверенный, что Холмс спятил, а если у него и есть план, то он провалится. Я попросил Райха помочь мне перетащить бесчувственного, истекающего кровью Грейстока в ручей, и я приказал фон Борку и Найлепте нырнуть в поток. Глиняное покрытие, я был убежден, недостаточная защита. Мы могли нырнуть в воду, когда над нами пролетали пчелы. Ручей был всего в несколько дюймов глубиной, но, возможно, вода, текущая по нашим телам, отпугнет насекомых.
Лежа в ручье и придерживая голову Грейстока, чтобы он не утонул, я наблюдал за Холмсом.
Он действительно сошел с ума. Он танцевал круг за кругом, время от времени останавливаясь, чтобы наклониться и пошевелить ягодицами самым недостойным образом. Затем он поднимал увеличительное стекло так, чтобы солнечный свет падал через него на Зу-Венди. Туземцы, в свою очередь, остановились и уставились на Холмса с открытыми ртами.
— Что вы делаете? — крикнул я, обращаясь к своему другу.
Но Холмс лишь сердито покачал головой, давая мне понять, чтобы я молчал. В этот момент я осознал, что он сам издает громкий жужжащий звук. Его голос почти тонул в более громком шуме роя, но я был достаточно близко, чтобы расслышать его голос.
Снова и снова Холмс кружился, пританцовывал, останавливался, выставляя свои извивающиеся ягодицы дикарям зу-вендис и позволяя солнцу проходить сквозь увеличительное стекло под определенным углом. Его действия, казалось, озадачили не только людей, но и пчел. Рой прекратил свое движение вперед и теперь висел в воздухе, словно нацелившись на Холмса.