На город опускалась ночь. И Парриш, который днем выглядел так мрачно под облачным небом в дождливую погоду, вдруг расцвел, как вдова, возвращающаяся из Иорсалема снова молодой и полной желаний. Огни города бросали мягкий дразнящий отблеск на старые серые здания, таинственный отсвет скрадывал углы, затягивал цветной пеленой пыль античности, въевшуюся в здания, рождая красоту из уродства. Дворец Виконта из тяжелого и грузного чудовища превратился в воздушный сказочный замок Башня Парриша, выхваченная огнями из ночного сумрака, нависла над нами, как вытянутый гигантский паук, который вызывает лишь чувство восхищения своим природным изяществом. Белизна Дома Летописцев покоряла сияющей красотой, а сверкающая спираль истории, казалось, тянулась прямо к чьему-то сердцу. Воздухоплавательницы Парриша в этот вечер парили в небе в грациозном танце, их прозрачные крылья были широко раскинуты и будто ловили разноцветные огни снизу, а их гибкие тела выстроились парящей вереницей до самого горизонта. О, как стремительно они взмывали ввысь, эти дети Земли с уже совсем иной генетикой, эти счастливые собратья союза, который требует от них единственного — находить удовольствие в жизни! Они просто излучали красоту как множество маленьких лун. К их воздушному танцу присоединились и Завоеватели, которые летали совсем неизвестным мне способом, прижимая свои длинные конечности к телу. Я заметил, что Воздухоплавательницы не испытывали к ним никакого чувства неприязни, и даже приветствовали их появлением рядом, позволяя им принять участие в танце.
Еще выше, прямо на небесном своде, кружили две искусственные луны, чистые и блестящие, которые плавно скользили с запада на восток. И пятна укрощенного света кружили в воздухе посреди этого, как я думаю, вполне обычного развлечения жителей Парриша. Громкоговорители, плывущие под облаками, выплескивали на нас веселую музыку. Откуда-то слышался девичий смех, я чувствовал запах наливаемого вина. Если это покоренный Парриш, думал я, то каким же был Парриш свободный?
— Мы уже в Доме Летописцев? — раздраженно спросил Принц Энрик.
— Да, это он, — ответил я, — белая башня.
— Я знаю, как он выглядит, идиот! Я хуже вижу с наступлением темноты, вот то здание, это что?
— Вы показываете на дворец Виконта, Ваше Высочество.
— Значит, он там.
— Да.
— А почему мы не вошли?
— Я любуюсь Парришем, — сказал я. — Я никогда не видел подобной красоты. Рам тоже красив, но совсем по-другому. Рам — император, Парриш — придворный.
— Да ты поэт, старый сморчок!
— Я чувствую, что молодею. Я бы мог танцевать прямо на улице теперь. Этот город напевает мне прекрасную мелодию.
— Входи, входи. Мы пришли сюда, чтобы встретиться с Летописцами. Пусть он начнет напевать тебе чуть позже.
Я вздохнул и повел его ко входу. Мы пошли по дорожке, выложенной черным блестящим камнем, и вскоре оказались в прыгающих лучах света, которые обнаружили нас и зарегистрировали. Оказалось, что огромная дверь из черного дерева, которую я увидел, в пять человеческих ростов шириной и в десять ростов высотой, была всего-навсего оптическим обманом: как только мы подошли к ней, я почувствовал большое пространство перед собой, увидел внутренние своды и понял, что это обман. Я ощутил слабые волны теплого воздуха и странный запах, когда мы проходили через нее.
Внутри нам открылся гигантский вестибюль, почти такой же роскошный, как внутренние покои дворца Принца Рама. Все сияло белизной, камень, казалось, светился изнутри, и этот свет радостным потоком заливал весь холл. Тяжелые двери справа и слева вели в два внутренних крыла. Хотя уже опустилась ночь, но около устройств, прикрепленных к стене в глубине холла, через которые осуществлялся доступ к банкам данных, теснилось много народа. Экраны и шлемы мыслепередачи давали возможность войти в основные файлы союза Летописцев. Я с интересом заметил, что среди тех, кто пришел с вопросами о прошлом человечества, было много Завоевателей.
Пока мы пересекали холл, было слышно только постукивание наших шагов.
Я, собственно, не увидел самих Летописцев, поэтому подошел к аппаратуре доступа к банку данных, надел шлем мыслепередачи и сообщил набальзамированному мозгу, что ищу Летописца Бэзила, с которым я встречался в Раме.
— Какое у тебя к нему дело?
— Я принес ему его шаль, которую он вверил моим заботам, когда покидал Рам.