Но тут неуправляемая лодка, выруливающая из-за поворота, столкнулась с деревом, которое плыло по течению. Завертевшись, несколько сучьев зацепили бортик, и лодка начала стремительно наполняться водой. Вот-вот она перевернётся, а спящего юношу течение затащит под стволы, откуда выбраться будет уже невозможно.
Не отдавая себя отчёта, сбрасывая на ходу сапоги, Злата нырнула в воду. Она не была хорошей пловчихой, да и ледяная вода, лишь недавно освободившаяся от ледяного панциря, жалила не хуже сотен ос, но пока над поверхностью горел огонёк рыжей макушки, оставалась надежда, что она может успеть и помочь Сашке выплыть к берегу.
Когда до накренившегося бортика оставалось рукой подать, лодка вместе с пассажиром окончательно и почти беззвучно ушла на глубину.
Злата нырнула с головой. В мутной из-за разлива воде было ничего не различить, глаза щипало. В последний момент, в метре от ощетинившихся острыми сучьями мёртвых стволов, она различила бледное свечение рубашки.
Схватившись одной рукой за корпус юноши, а другой пытаясь грести наверх, она вдруг отчётливо поняла, что обоим им не выбраться. Лёгкие пылали от недостатка воздуха, а конечности немели.
И тут, в минуту отчаяния, как когда она прыгнула в каменный карьер, за спиной её материализовались крылья. Казалось, что они работают сами, несколькими мощными гребками поднимая обоих к свету.
Злата почти не помнила, как выползла на песок и из последних сил надавила Сашке на грудь. Услышав, что тот закашлялся, сама девушка без сил упала рядом и отключилась.
***
– Это большая честь для нашего племени, Латка! – отец укутывал девушку в одеяло, пока они оба любовались на то, как меж крон деревьев зажигаются звёзды. То тут, то там в деревне вспыхивали костры – жители выходили на улицу поболтать и попеть песен, дети подкидывали в угольки картофелины и визжали. Сирин не любили долго оставаться в четырёх стенах, даже если это были красивые светлые стены их воздушных домиков на сваях.
– Этот мальчик, – продолжил отец. – Ты спасла младшего сына старосты их деревни. Теперь у нас будет общий праздник и, возможно, мы перестанем обходить друг друга стороной.
Злата улыбнулась. С отцом всегда было спокойно. Как не хватало его тогда в бурлящих волнах реки. И было так приятно, что он гордится ей.
– Только я вот до сих пор ума не приложу, как тебе удалось вытащить вас обоих?
Девушка вздохнула. Рано или поздно ей предстояло признаться, да и врать отцу было невыносимо.
– Лес призвал меня. Я обрела крылья, – прошептала она.
– Ах! Так это же чудесно, – отец сжал её в своих широких объятиях вместе с шерстяным одеялом.
– Подожди, пап! – она отстранилась. – Это ночные крылья. Чёрные и безобразные, как у летучей мыши.
– И ты смогла выплыть с помощью них? – казалось, что его ничуть не напугало это признание.
– Да, но…
– Так это же великолепно!
– Пап, но ночные крылья – это же проклятие сирин! Их носят лишь демоны и черти!
Тут отец расхохотался ещё громче и Злате приятно подумалось, что его смех ничуть не похож на смех бородачей с реки.
– Это не проклятие, а настоящий дар, дорогая моя. Лишь особенным сирин лес дарует ночные крылья, с помощью которых можно бесшумно передвигаться, плавать, ориентироваться даже в кромешной тьме.
– Так почему о них ходят лишь страшные легенды? – удивилась девушка.
– Такие вещи мы держим втайне, чтобы недоброжелатели не могли знать о способностях особенных разведчиков сирин.
– И я стану одной из них? – удивилась Злата.
– Обязательно станешь!