О дальнейших действиях немцев старший вахмистр Рыхлик пишет следующее:
«Около десяти часов утра приехал Франк со своим штабом. Прибыл и начальник так называемой «протекторатной полиции» полковник Атенберг. Я знал его шофера Эстерайхера и немедленно связался с ним, чтобы выяснить, что они замышляют. Он сказал мне, что, возможно, проведут в Зубржи очень крупную акцию, чтобы пресечь дальнейшую помощь партизанам. Все мы предполагали, что нацисты отберут несколько человек и казнят их для устрашения. Настроение было очень подавленное. Вскоре меня вызвал Франк. Он сказал мне примерно следующее: «Вы здесь являетесь начальником жандармского участка! Вы несете ответственность за то, чтобы никто здесь не помогал партизанам! Или я сделаю относительно вас соответствующие выводы!»
Конечно, я обещал ему принять все меры, чтобы не допустить помощи партизанам, ссылался на зубржских граждан, которые вовремя доносят мне обо всех непорядках. Заверял его в том, что местное население весьма послушно и верно империи. Я знал, что́ они собираются сделать, и хотел как-то уменьшить степень зла.
Затем Франк задал мне три вопроса, предупредив меня, что я должен отвечать откровенно и что мне за это ничего не будет. Он спросил, почему местный народ, по имеющимся у него сведениям, так сильно поддерживает Сопротивление. Я ответил ему, что народ здесь живет бедный и сочувствует людям, которые еще беднее и просят у них подаяние. Когда к ним кто-нибудь приходит, они, не спрашивая, каждому дают кусок хлеба. Второй вопрос адресовался лично ко мне: почему я не вступил добровольно в отряды по борьбе с «бандитами» (так называли партизан). Я ответил: «Если бы я погиб в этой борьбе, семья осталась бы без кормильца».
Третий вопрос: почему я не организовал преследования партизан при нападении на жандармский участок. Я ответил, что местные жители могли бы принять участие в преследовании, но у них нет оружия, а партизаны вооружены.
После обеда был произведен допрос и устроена очная ставка в домике Йозефа Голиша в Зубржи. Голиш обвинялся в том, что дал переночевать у себя посторонним лицам. Голиш отрицал, что у него кто-то укрывался 29 октября. После этих слов выступил один из штатских, присутствовавших на допросе, и спросил: «Неужели меня не узнаете? Я ведь один из тех трех, которые ночевали у вас в ту ночь». Голиш вынужден был признаться.
Голиша, его жену и четверых детей солдаты с примкнутыми штыками отвели в школу».
В сельской хронике Зубржи дальнейший ход событий описывается следующим образом:
«Было четыре часа дня, когда семью Голиша привели в школу, наверх, для допроса. После допроса ее отвели в подвал. Туда же собрали всех зубржских мужчин. В сопровождении вооруженных людей в подвал спустился Франк.
В гробовой тишине он произнес речь, полную предостережений и угроз, и вынес приговор семье Голиша. Речь его тут же переводилась на чешский язык:
«Зубржские мужчины! Мы хорошо знаем, что среди вас есть такие, которые враждебно относятся к империи и поддерживают бандитов, укрывают их, снабжают пищей, как этот пес… — Вытолкнув вперед Йозефа Голиша, офицер повысил тон: — Он приговорен к смертной казни за то, что 29 октября этого года добровольно, без всякого принуждения со стороны предоставил ночлег и пищу незнакомым ему людям, «партизанам», и не уведомил об этом власти. На сей раз это были наши люди. Дом его будет сожжен. Пусть для вас это послужит предостережением. Империя сильна и сурово накажет каждого своего противника».
А теперь опять слово Алоизу Пернице:
«В четыре часа дня я получил приказ от начальства отобрать на работу десять молодых мужчин из тех, кто прошел проверку. Всего в школе собралось около восьмисот пятидесяти человек, отобрать десять человек было нетрудно. В сопровождении солдата они направились к пожарному депо. Вскоре после этого я получил второй приказ — отобрать пожарников. Выбрал двадцать человек, больше не разрешили. Сержант у пожарного депо отдал людям приказ одеться в пожарную форму и вытащить два пожарных насоса. Затем было приказано идти в верхнюю часть села. Мне он велел сесть с ним в машину, и мы тоже поехали в верхнюю часть села.
Перед зданием «Домовины» у дома № 125 я мельком увидел, как по деревне вели Йозефа Голиша с женой и детьми. Голиш хромал. Мы приехали в верхнюю часть села после обеда в шестнадцать часов двадцать минут. Шофер не знал, где ему остановиться. Он все время выглядывал в окно и что-то искал. Наконец остановился перед домом № 129 и пошел со мной обратно к дому № 125, принадлежавшему Йозефу Голишу. Там уже находились отобранные мною в первый раз десять человек. Тут шофер объяснил мне, что сейчас будут сжигать дом Йозефа Голиша, а пожарная команда должна тушить соседние дома. Мне приказали вынести из дома Голиша всю мебель, перины, продукты, вывести скот, домашнюю птицу и пр.