— Он желает нам добра и встретится с тобой, когда вернется.
Она крепко схватилась за него дрожащими руками.
— Ты моя, драгоценная Нин, — шептал он. — Я не хочу никого другого.
— Даже притом, что я пахну рыбой?
Он рассмеялся.
— А я пахну потной лошадью. Мы идеальная пара, ты и я.
Только он мог говорить подобные вещи. Слезы покатились по ее лицу, когда она тесно прижалась к нему и заплакала от счастья.
Ее Спирр вернулся к ней, и она никогда не даст ему уйти. Им предназначено быть вместе.
Навсегда.
Саншайн проснулась с чувством теплого спокойствия глубоко в сердце. Она почувствовала сзади крепкое тело Тэлона и сонно улыбнулась.
Она не помнила деталей своего видения, кроме того, что оно было о Тэлоне.
И это успокоило ее.
Она посмотрела на часы на своей руке. Был полдень. Сейчас она должна была уже работать, продавая свои картины на площади. Тем не менее, у нее не было никакого желания вылезать из кровати. Перевернувшись, она прижалась к Тэлону.
Положив голову ему на плечо, она провела пальцем по татуировке на груди. Он был таким теплым и притягательным.
— Приятно знать, что ты дома, любовь моя, — он прошептал эти слова на языке, который она слышала только один раз. Вчера, когда они занимались любовью. Но все же она поняла его.
Она приподнялась и увидела, что он все еще крепко спит.
— Тэлон?
Он не сдвинулся с места.
— Спирр? — спросила она, задаваясь вопросом, откуда это имя появилось в ее мыслях, но ей казалось правильным назвать его так.
Его глаза приоткрылись. Он хмуро посмотрел на нее.
— Тебе что-нибудь нужно?
Саншайн отрицательно качнула головой.
Он закрыл глаза, повернулся и снова заснул. О, это было чертовски странно. Почему она знала это имя? И почему он отозвался на него? Это было частью ее видения? Она попыталась вспомнить, и впервые за свою жизнь не смогла сделать этого.
Он повернулся к ней спиной, и она что-то мысленно увидела. Это видение было расплывчатым, как воспоминания детских лет.
Она увидела молодого Тэлона, вытянувшегося на большом каменном столе. Вокруг них стояли другие монолитные камни, образовывая то, что ей неопределенно напомнило о Стоунхедже.
Тэлон лежал на животе, руки были вытянуты над головой. Над ним склонился высокий черноволосый мужчина. Его черные одежды вздымались, когда он хлестал юношу потрепанным кнутом. Тэлон смотрел прямо на нее. В его глазах блестели непролитые слезы, и он крепко сжимал челюсть.
Встретимся позже. Он сказал ей это при помощи губ, и она кивнула.
Саншайн встревоженная вернулась в реальность.
Ее сон постепенно возвращался к ней. Она выбралась из кровати, схватила сотовый телефон Тэлона и позвонила матери, предварительно выйдя из хижины наружу, чтобы Тэлон не смог подслушать ее разговор.
— Саншайн? — спросила мама, как только узнала голос. — Где ты? Сторм сказал, что вчера ночью ты ушла без предупреждения.
— Прости, мам. Ты же знаешь меня. Я отвлеклась и забыла позвонить. Послушай, я должна кое-что узнать у тебя. Помнишь, год назад ты и бабушка при помощи регрессии вернули меня в прошлую жизнь?
— Да?
— Я помню, вы сказали мне, что я была древним кельтом, правильно?
— Да.
— Ты помнишь что-нибудь более конкретное, чем это?
— Нет, правда. Я должна позвонить бабушке и спросить, не вспомнит ли она что-нибудь? Зная ее, могу сказать, что она сможет. Почему в твоем голосе паника?
— Потому что я в панике. У меня появляются вспышки воспоминаний из прошлой жизни. Я не знаю, что могло вызвать их. Это очень, очень странно.
— Ты со Стивом?
— Тэлон, мама, его зовут Тэлон — и, да, я с ним.
— Ты думаешь, что знала его в прошлой жизни?
Саншайн оглянулась на дверь и сглотнула.
— По правде говоря, мама, я думаю, что была замужем за ним.
ГЛАВА 7
Ашерон постучал в дверь дома Зарека вскоре после заката. Большую часть дня он провел с Артемидой, обсуждая, что необходимо предпринять теперь, когда людские власти ищут Зарека. Перед его глазами все еще стоял образ лежащей на белых подушках трона Артемиды и ее красивое равнодушное лицо.
— Я уже приказывала тебе убить его, Ашерон. Только ты остаешься слеп в отношении его характера. Это было главной причиной, почему я вызвала его в Новый Орлеан. Хотела, чтобы ты убедился сам, насколько далеко он зашел.
Эш отказывался верить этому. Потому что как никто другой, понимал вспыльчивую натуру Зарека. Его потребность наносить удар первым, прежде чем кто-то ударит его.
В итоге, он заключил сделку с Артемидой, чтобы дать Зареку больше времени и доказать богине, что тот вовсе не был бешеным животным, которого необходимо убить из милосердия.
Ашерон ненавидел заключать с ней сделки. Однако, он не собирался исполнять приказ, казнив Зарека. Пока нет. Не сейчас, когда еще была надежда.
Он снова постучал. Посильнее. Если Зарек спит наверху, то может не услышать. Дверь медленно распахнулась. Эш зашел внутрь и его глаза немедленно приспособились к дегтярно-черной темноте. Он закрыл дверь, мысленно нанеся по ней удар, и ментально охватил пространство. Зарек был в гостиной слева от него.
Экс-раб забыл включить отопление, и Ашерон почувствовал холодный озноб. На Аляске температура воздуха так часто опускалась ниже нуля, что Зарек наверняка даже не замечал легкого февральского холода в Новом Орлеане.
Дойдя до гостиной, он остановился, увидев Зарека лежащим на полу рядом с софой в викторианском стиле. Одетый только в черные тренировочные брюки, он казался спящим, но Ашерон знал, что это не так. Чувства Зарека были столь же остры, как и его собственные, и экс-раб никогда и никому не позволил бы ступить на территорию своего ночлега, не будучи в полной готовности нанести удар первым.
Эш позволил своему взгляду скользнуть по его голой спине. На пояснице был изображен стилизованный дракон. Сейчас это была единственная отметина там, но Ашерон помнил время, когда тело Зарека было покрыто такими глубокими шрамами, что он содрогнулся, увидев их в первый раз.
Зарек был мальчиком для битья в семье Валериуса, и превращался в жертву всякий раз, когда они переходили черту.
Шрамы были не только на его спине. Они были на ногах, на груди, на руках, на лице. Шрам через ослепший левый глаз был настолько серьезен, что он с трудом мог открывать его. А шрам под глазом на щеке уродовал лицо. В своей человеческой жизни Зарек передвигался, заметно прихрамывая, а его правая рука бездействовала. Ставши Темным Охотником, он в первое время даже не был в состоянии встретить пристальный взгляд Ашерона. Глядя в пол, Зарек вздрагивал от страха каждый раз, когда тот шевелился.
Обычно Ашерон предоставлял новым Темным Охотникам право выбора сохранить или убрать шрамы на теле. В случае Зарека он даже не спрашивал. Тело этого человека было так сильно искалечено, что Ашерон немедленно убрал все повреждения.
Его второй задачей стало научить этого мужчину сопротивляться.
И он научил его давать отпор. Когда тренировки закончились, в Зареке проснулась ярость настолько сильная, что разбудила невероятные сверхъестественные способности.
К сожалению, она также превратила его в человека, неподдающегося контролю.
— Ты собираешься и дальше смотреть, Великий Ашерон, или начнешь наконец снова пилить меня?
Эш вздохнул. Зарек по-прежнему не двигался. Он лежал спиной к нему, подложив руку под голову.
— Что ты хочешь услышать, Зэт? Надо совсем лишиться мозгов, чтобы напасть на копов. И не важно, что их было трое.
— Так что? Я должен был позволить им надеть на себя наручники, отвезти в тюрьму и в камере дожидаться рассвета?
Эш проигнорировал злобу Зарека.
— Что произошло?
— Они видели, как я убил двух даймонов, и попытались арестовать меня. Я просто защищался.
— Самозащита не требует нанесения повреждений в виде сотрясения, нескольких сломанных ребер и одной сломанной челюсти.